Протоиерей Константин Костромин. МЕЖЦЕРКОВНЫЕ СВЯЗИ АРХИЕПИСКОПА МИХАИЛА И ПРАВОСЛАВНОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО

Богословие, как известно, не есть абстрактная система логических построений о Том, Кого «никто никогда не видел» (Ин. 1:18, 1 Ин. 4:12). Прежде всего, богословие проявляется в поведении верующего и в его исповедании, которое может принимать форму проповеди. Каждый верующий человек глубоко неравнодушен к тому, как сформулировать свои вероучительные принципы, что всегда служило основой для разделения Церкви на отдельные юрисдикции, движения, ереси и секты. Этот же принцип убежденности в правоте своей веры делает межцерковный диалог столь трудным.

С другой стороны, поскольку «блаженны миротворцы» (Мф. 5:9; ср. Кол. 3:15; Еф. 4:4), межцерковный диалог необходим, ибо он пролагает путь к единству веры (Ин. 17:11, 21-22; Рим. 15:5-6, Еф. 4:2-6). Согласие в том, как мы исповедуем свою веру, достигается высоким искусством богословствования, а результат миротворческих усилий всегда приносит благодатные дары.

Архиепископ Михаил (Мудьюгин) известен своим вкладом в дело межхристианского диалога. Сам по себе этот диалог, как и его участники, очень часто получает со стороны ригористически настроенных верующих неоднозначную оценку. Поэтому контакты владыки Михаила с представителями инославных церквей должны быть правильно осмыслены, причем прежде всего необходимо принимать во внимание то, как он сам оценивал свои связи с церквями Запада.

Участие архиепископа Михаила в деятельности ОВЦС по-видимому началось накануне окончания Ленинградской Духовной Академии. Во всяком случае, в прошении на утверждение темы курсового сочинения «Состояние римско-католической экклезиологии к началу Второго Ватиканского Собора», ставшего какндидатской диссертацией, тогда еще священник Михаил Мудьюгин приписал фразу следующего содержания: «На богословскую работу в избранной области мной получено архипастырское благословение Высокопреосвященнейшего Никодима Митрополита Ленинградского и Ладожского, при уточнении темы я имел честь пользоваться любезной консультацией проф. прот. о. В. Борового, а также доцента В. А. Некрасова». Поскольку тема сочинения оказалась столь близка к тематике деятельности ОВЦС, которой руководил митрополит Никодим, а прот. Виталий Боровой активно сотрудничал с ОВЦС, нужно считать наше предположение верным.

Уже летом 1965 года о. Михаил, успевший зарекомендовать себя как перспективный преподаватель и знаток языков, в числе других преподавателей Ленинградской Духовной Академии, участвовавших в работе ОВЦС, ездил в командировку в Москву. 5 декабря того же 1965 года указом митрополита Никодима протоиерей Михаил был назначен деканом факультета африканской молодежи, основной задачей которого было защитить Духовные школы от закрытия. Естественно, факультет работал в тесной связи с ОВЦС. Будучи назначен ректором Академии, о. Михаил (затем – владыка Михаил) сохранил за собой пост декана факультета христианской африканской молодежи, и с этой должности был снят только в начале января 1967 года.

Вскоре после епископской хиротонии, которая состоялась в ноябре 1966 года, владыка Михаил продолжил активную работу по линии ОВЦС. В начале января 1967 года епископ Михаил был приглашен Всемирным содружеством Библейских обществ на конференцию в сентябре 1967 года в Лондон. 6 февраля 1967 года он ездил в Финляндию для участия в юбилее местных патриарших приходов. Для епископа Михаила это был первый выезд за границу. В конце февраля он «участвовал в качестве члена делегации в собеседованиях православных русских и лютеранских немецких богословов “Арнольдсхайн III”» в Оденвальде (ФРГ). Несколько позднее доклад владыки Михаила «Реформация XVI в. как церковно-историческое явление» был опубликован в журнале «Богословские труды» (Т. 6. М., 1971. С. 155-163). Лютеране так оценили участие владыки в межконфессиональном диалоге: «хорошо образованный и глубокий богослов, епископ Михаил стал наиболее важным членом российской делегации на этих собеседованиях».

На собеседованиях в Германии, хотя они и не были первыми, был поставлен ключевой вопрос: кем считают друг друга «Церкви-собеседницы». Понимая, что, находясь в этом мире, «та или иная Церковь носит отпечаток истории и,… в свою очередь, налагает свою печать на историю», епископМихаил поставил перед собравшимися вопрос: «какие элементы в самосознании и строе данной Церкви, в ее богословии и благочестии являются наиболее существенными, ведущими среди всего исторически случайного и изменяющегося» и «на основании каких предпосылок и в какой мере Церковь собеседника (другая Церковь) является Церковью Господа Иисуса Христа». Нужно отметить, что если лютеранским ответом на данный вопрос было признание Православной Церкви «Церковью Иисуса Христа, поскольку ее свойства соответствуют тем признакам, которые, по Аугсбургскому Исповеданию отличают церкви Иисуса Христа, а именно: чистое благовестие слова и правильное преподание таинств», то православная делегация, от имени которой говорил владыка Михаил, констатировала, что «встреча христиан разделенных Церквей не должна ограничиваться общественными контактами или проявлениями личной, определяемой временем симпатии или антипатии», поскольку протестанты «не получают той благодати, которая преподается священством Православной Церкви своим членам и которая, по существу своему, представляется как предложение им даров Духа Святого (в частности в таинствах)». Иными словами, владыка емко выразил православную позицию и так оттенил отличия, что, с одной стороны, они были очевидны, а с другой стороны, не обидны для лютеранской стороны, так как такие встречи должны «всегда определяться стремлением к единству в любви и истине» (Тезисы по докладам и резюме богословских собеседований, III. Тезисы по докладам епископа Тихвинского Михаила «Реформация XVI в. как церковно-историческое явление» и доц. д-ра Р. Сленска «Восточная Церковь с точки зрения евангелического богословия» и по последовавшей дискуссии // Богословские труды. Т. 6. М., 1971. С. 202-203).

Владыка Михаил смог обозначить и еще одну проблему: православная сторона признает как положительные, так и отрицательные результаты Реформации, в то время как протестанты не имеют претензий к Православию. Такое взаимное признание сразу возвысило православную сторону и придало ее мнению особый вес. Получалось, что протестантская сторона согласна с негативной оценкой православными отдельных сторон Реформации, не выдвигая встречных упреков. Имея в виду эти выводы, можно следующим образом охарактеризовать отношение архиепископа Михаила к инославию. Правильное понимание последствий Реформации «дает верующему христианину, в частности православному, основание для усмотрения действия Промысла Божия в реформации, как и во всех исторических явлениях и процессах, где наряду с человеческими заблуждениями и страстями имеет место и непреоборимо действует воля Отца Небесного, направленная к тому, чтобы всякий верующий в Сына Его Единородного, “не погиб, но имел жизнь вечную” (Ии. 3:16)». Поэтому общение с протестантами имеет для православного христианина глубокий назидательный эффект. В таких контактах не следует искать отвлеченных и зачастую сугубо субъективных обоснований примитивного экуменизма.

В начале июля и середине августа 1967 года владыка выезжал в Москву. Видимо, эти поездки были связаны с намечаемым участием преосвященного ректора в заседаниях IV Генеральной Ассамблеи Всемирного Совета Церквей в Англии. 1 июня генеральному секретарю ВСЦ Ю.К.Блейку было направлено согласие на участие в работе секции «Служение Богу в век секуляризации». В преподавательском деле архиепископа Михаила имеется недатированный черновик приветственного письма по случаю епископской хиротонии Дитмара Хинтнера – владыке часто приходилось принимать иностранных гостей и в стенах самой Академии. В августе 1967 года владыка выезжал в Бристоль (Англия) для участия в работе ВСЦ. Поездка в Женеву (Швейцария) не удалась, так как отдел ВСЦ не сумел вовремя заготовить визу.

С 17 по 23 марта 1968 года по распоряжению митрополита Никодима епископ Михаил и протоиерей Иоанн Белевцев ездили в Загорск для участия в работе конференции «Церковь и общество» в рамках Комиссии «Вера и церковное устройство» ВСЦ. В июле того же года владыка принял участие в работе IV Генеральной Ассамблеи Всемирного Совета Церквей в Упсале (Швеция), о чем владыка Михаил рассказал на заседании Ученого Совета ЛДА вскоре после своего перевода на Астраханскую и Енотаевскую кафедру.

Несмотря на то, что связь в Ленинградской Академией стала эпизодической, сотрудничество владыки Михаила с ОВЦС продолжилось. В сентябре 1969 года в Ленинградской Духовной Академии состоялось четвертое собеседование между богословами Евангелической Церкви Германии и Русской Православной Церкви, в котором принял участие и епископ Михаил. На собеседовании была поднята тема крещения. В своем докладе владыка Михаил особо подчеркнул логичную обоснованность православного мнения евангельским контекстом, указав на неправоту раннепротестантской позиции: «можно сделать вывод, что вера отнюдь не является “заслугой”, как рассматривали ее многие протестантские богословы XVI-XVIII веков, подставляя вместо заслуги делами заслугу верой. Вера (имеется в виду действенная, активная вера, неизбежно проявляющаяся в жизни) есть свободный ответ человека на действие благодати слова Божия, ответ, обусловленный внутренним расположением человека к добру и правде Божией и влекущий за собой спасение и вечную жизнь. Этот ответ верой и есть первичное рождение свыше (3), закрепляемое, подтверждаемое и углубляемое рождением “от воды и Духа” (5)» (Михаил (Мудьюгин), еп. Комментарии к 3-ей главе Евангелия от Иоанна / Богословские собеседования IV между представителями Евангелическо-Лютеранской и Русской Православной Церквей // Богословские труды. Т. 10. М., 1974. С. 108).

В 1969 году епископ Михаил стал членом редколлегии журнала «Богословские труды», где публиковались результаты богословских собеседований. В то же время владыка был включен в состав Комиссии Священного Синода по вопросам христианского единства и межцерковных сношений, а потом в Синодальную Богословскую комиссию.

В марте 1970 года в Турку (Финляндия) с его участием состоялись православно-лютеранские собеседования, на которых владыка выступил с несколькими докладами, посвященными Евхаристии (Михаил (Мудьюгин), еп. Евхаристия и единение христиан / Православно-лютеранские богословские собеседования в Финляндии // Богословские труды. Т. 7. М., 1971. С. 222-230; Он же. Спасение и оправдание. (Опыт краткого раскрытия православной субъективной сотериологии) / Православно-лютеранские богословские собеседования в Финляндии // Там же. С. 231-239). Доклад на тему учения о спасении стал своего рода апробацией взглядов владыки Михаила перед защитой магистерской диссертации на эту тему в 1972 году в ЛДА (Михаил (Мудьюгин), еп. Основы православного учения о личном спасении по Священному Писанию и святоотеческим высказываниям. (Основы православной субъективной сотериологии). Тезисы одноименной диссертации, представленной на соискание ученой степени магистра богословия // Богословские труды. Т. 10. М., 1974. С. 171-174).

Впоследствии магистерская диссертация была также использована в межконфессиональном диалоге. Так, «рассуждая о значении веры, владыка Михаил охарактеризовал несколько различных чувств, которые человек соотнес бы с понятием «вера», и выбрал из них то, что лучше всего подходит к определению убеждения истинного христианина. Однако он не мог назвать неискренним христианином М. Лютера, и потому возникла необходимость довольно подробно объяснить, почему представления о спасении только верой (sola fide) противоречат евангельскому контексту и не подходят православному христианину, а теперь непопулярны и среди протестантов».

На собеседованиях в Турку снова, как и ранее, владыка Михаил, выступавший с ведущими докладами по теме собеседований, смог найти самые изысканные формулировки для выражения общей позиции в отношении к святой Евхаристии, не упустив православного несогласия по ряду важнейших вопросов. Повторилось и то, что православная позиция опять, по общему признанию, была более взвешенной и заняла более высокую интеллектуальную и духовную планку в результате собеседований.

Так, было отмечено, что и православные, и лютеранские богословы сходятся во мнении, что «Евхаристия есть таинство, пред божественной сущностью которого умолкает с благоговейным трепетом самое изощренное богословие и которое воспринимается верой при содействии Святого Духа», а также то, что в «Евхаристии действием Духа Святого христианин существенно, т. е. внутренне и внешнеосязаемым образом, соединяется с Христом, вкушая Его Тело и Кровь под видами хлеба и вина (Ин. 6, 56)» (Православно-лютеранские богословские собеседования в Финляндии. Резюме богословского собеседования между представителями Русской Православной Церкви и Финляндской Евангелическо-Лютеранской Церкви, состоявшегося в г. Турку в помещении курсового центра «Синаппи» 19-22 марта 1970 года // Богословские труды. Т. 7. М., 1971. С. 213). Говорилось и об экклезологической основе Евхаристии. Но было отмечено, что «обе стороны исповедуют существенное присутствие в Евхаристии Богочеловека Христа Его Телом и Кровью под видом хлеба и вина, но расходятся в понимании этой истины», и «обе стороны признают жертвенный характер Евхаристии, однако в понимании этой жертвенности имеются значительные различия». Как результат этих различий, обе стороны согласились, что «евхаристическое общение является глубочайшим проявлением единства Церкви, поэтому Евхаристия не может быть средством к достижению межконфессионального единства при наличии существенных вероучительных расхождений», т.е. опять-таки была отвергнута позиция прямолинейного, субъективно мотивированного экуменизма, которого опасаются многие православные христиане. Любовь не может быть единственным критерием единства, без единства во взглядах на принципиальные мировоззренческие вопросы. Евхаристическая тема впоследствии поднималась на собеседованиях представителей Русской Православной церкви и Евангелическо-Лютеранской церкви Финляндии, проходивших в Троице-Сергиевой Лавре в середине декабря 1971 года (Михаил (Мудьюгин), еп. Евхаристия как новозаветное жертвоприношение / Богословские собеседования II между представителями Русской Православной Церкви и Евангелической Лютеранской Церкви Финляндии // Богословские труды. Т. 11. М., 1973. С. 164-172. Коммюнике и резюме // Там же. С. 162-164), в собеседованиях богословов Русской Православной Церкви и Евангелической церкви Германии (Арнольдсхайн-VI) в Троице-Сергиевой Лавре в конце ноября 1973 году (Михаил (Мудьюгин), архиеп. Благодатное преобразование-преображение мира и святая Евхаристия // Богословские труды. Т. 21. М., 1980. С. 90-102), в собеседованиях в Ярвен-Пээ (Финляндия) в конце мая 1974 года (Михаил (Мудьюгин), архиеп. Евхаристия и священство // Богословские труды. Т. 21. М., 1980. С. 103-117), а также в православно-реформатских собеседованиях в Ленинграде в октябре 1976 году (Михаил (Мудьюгин), архиеп. Евхаристия по учению Православной Церкви [материалы Комиссии Всемирного Совета Церквей] // Богословские труды. Т. 21. М., 1980. С. 71-89). Владыке Михаилу было поручено редактировать 21-й том журнала «Богословские труды», который был специально посвящен теме Евхаристии.

Спустя многие годы имеет смысл иначе взглянуть и на значение этих собеседований в рамках т.н. «миротворческой деятельности» церквей. Уже много лет господствует мнение, что миротворческая тематика использовалась священноначалием Русской Православной Церкви, чтобы, воспользовавшись ею как поводом, наладить связь с западноевропейскими общественными, прежде всего церковными, институтами и средствами массовой информации и, добившись от них всеобщего признания, использовать эти связи для облегчения положения Церкви в СССР. В очередной раз перечитав заключения, составленные на основании богословских собеседований, я готов абстрагироваться от общепринятого мнения.

Очевидно, что участники этой встречи намного глубже нас понимали огромную опасность использования ядерного вооружения как аргумента в международной политике, когда собственное население и население враждебных держав становятся заложниками, которые жестоко пострадают в случае невыполнения требований стороны, обладающей средствами тотального принуждения. В то же время, участники собеседований также великолепно понимали, что господствующая во всем мире идеология потребления (в этом смысле советская идеология не может быть противопоставлена капиталистической, поскольку базируется на принципе «каждому по потребности») не способна удержать человечество на грани мира и оправдать неприменение ядерного оружия. Меня убеждает в этом ярко и четко сформулированная позиция богословов: «Современная действительность, как никогда еще за всю историю человечества, остро ставит вопрос о войне и мире. Технический прогресс, открывающий человечеству, с одной стороны, огромные возможности к созиданию, с другой — предоставил в руки людей и небывалые силы разрушения и уничтожения. Ядерное оружие изменило характер войны. Это оружие никак нельзя считать «разрешенным» оружием. С помощью атомного оружия ни при каких обстоятельствах недопустимо вести даже так называемую “справедливую войну”. Созданное ядерным оружием так называемое “равновесие сил”, основанное на так называемом “балансе страха”, очень непрочно» (Православно-лютеранские богословские собеседования в Финляндии. Резюме богословского собеседования между представителями Русской Православной Церкви и Финляндской Евангелическо-Лютеранской Церкви, состоявшегося в г. Турку в помещении курсового центра «Синаппи» 19-22 марта 1970 года // Богословские труды. Т. 7. М., 1971. С. 213-214).

Только христианское осмысление цели человеческого существования может остановить эту опасную игру и вернуть человечество в рамки естественного гуманизма. Поэтому миротворческая тема была в полном смысле самодовлеющей и полноценной в этих богословских собеседованиях. И православная, и лютеранская стороны отдавали себе отчет в том, что от степени их единства в этом вопросе и масштабах их совместного влияния на правительства ведущих мировых держав действительно зависят судьбы миллионов людей. «Мир с Богом является предпосылкой в стремлении христиан к миру на земле. Христиане не могут уклониться от своей ответственности в миротворческой деятельности, ссылаясь на то, что мир Божий касается только отдельного человека и что полный мир осуществится только в “конце веков”. Человечество есть единое целое… Христиане, искупленные Христом и живущие в состоянии примирения, должны стремиться соединять то, что было разрушено и разрушается грехом. Свидетельство христиан о мире эффективно тогда, когда они сами стремятся к сохранению единства духа в союзе мира (Еф. 4, 3)между собою». И если бы не слаженная позиция и не великолепно выстроенная аргументация, широко озвученная в СМИ, то неизвестно, к чему в итоге привела бы гонка вооружений.

В 1980 году владыка выступал на собеседованиях богословов Русской Православной Церкви и Евангелическо-Лютеранской церкви Финляндии (Синапи-V) с докладом «Вера и любовь в деле спасения», а доклад на тему «Последование Христу в служении ближнему и миру» был им прочитан на собеседованиях РПЦ и Союза Евангелических церквей ГДР (Загорск-IV) в 1981 году. В октябре 1981 года владыка Михаил выступал с докладом «об апостоличности Церкви, о священстве и пастырской деятельности. Выступал в замке Кастелла-ринг (близ Вюрцбурга) на очередном собеседовании с богословами Евангелической церкви Германии (ФРГ) в качестве члена делегации нашей Церкви». «В порядке подготовки к VI Генеральной Ассамблеи Всемирного Совета Церквей (1983 г.) по поручению Комиссии содействия христианскому единству, подготовил и доложил на одном из заседаний этой Комиссии небольшой трактат под названием “Путь жизни”».

Результаты работы Комиссии, членом которой состоял архиепископ Михаил, оказались столь обнадеживающими в деле становления межхристианского диалога, причем именно благодаря владыке Михаилу, что 3 мая 1984 Университет г. Турку присвоил архиепископу Михаилу ученую степень доктора богословия honorius causa, возведение его в степень доктора состоялось в Финляндии в октябре 1984 года. В августе 1983 года владыка возглавил делегацию РПЦ на богословском симпозиуме в Эрфурте (ГДР) по случаю юбилейных торжеств в честь 500-летия со дня рождения Мартина Лютера, выступил с сообщением и принимал участие в работе комиссий. В августе 1984 года возглавил делегацию РПЦ на VII Генеральной Ассамблее Всемирной Лютеранской Федерации в Будапеште. В июне 1986 года в качестве делегата от РПЦ владыка принял участие в работе богословских собеседований Синапи VII, а в мае 1987 года – в собеседованиях Арнольдсхайн ХI.

Несмотря на небольшой кризис межхристианских контактов в начале 1980-х годов, владыка Михаил занял такое исключительное положение в межконфессиональном богословском диалоге, что стал самым постоянным членом русской делегации – он участвовал без пропусков во всех собеседованиях вплоть до 1992 года, когда он был выведен за штат. Длительное общение с представителями инославных конфессий, прежде всего лютеран, не могло не отложить отпечатка на последующее мировоззрение архиепископа Михаила. Конечно, частое общение с достойными представителями лютеранской богословской мысли, готовыми согласиться с обоснованными мнениями православной стороны, должно было убедить владыку в том, что личное общение православного архиерея с представителями протестантизма не только не возбраняется, но, напротив, может быть только поощрено, поскольку расхождения между ними не затрагивают главного – и православные, и протестанты верят в Иисуса Христа, Сына Божия, как в своего Спасителя, и даже по основным вопросам вероучения – учения о Спасении, Евхаристии, Крещении, Церкви – существует очень много общего. Однако, так или иначе, владыка всегда считал, что возможность познакомиться с представителями инославных конфессий или выступить на их собрании – это возможность явить им православное свидетельство и в духе мира и любви призвать их к единству веры. Владыка не мог при этом забыть то торжество, которое не однажды испытывала православная делегация на богословских собеседованиях, когда лютеранская сторона явно уступала православной. Поэтому поделиться с братьями-христианами более опытной и совершенной традицией веры в Спасителя было внутренним позывом владыки Михаила к миссионерскому деланию.

Так, приехав в мае 1993 года в Санкт-Петербург для постоянного проживания, владыка с ревностью взялся за преподавательский и просветительский труд – помимо чтения лекций в Академии преподавал на Катехизаторских курсах Новгородской епархии и активно участвовал в работе внеконфессиональной христианской радиокомпании «Теос», выступал перед протестантскими общинами. Довольно регулярно он давал интервью различным изданиям, среди которых часто были лютеранские и католические газеты и журналы.

Однако Церковь переживала другие времена. Основные темы собеседований были в целом исчерпаны. Обе стороны естественным путем лишились лидеров, которые поддерживали постоянный интерес к продолжению диалога. Уходили и ведущие участники собеседований, которых некем было заменить. С преодолением кризиса международных отношений, а затем и с падением железного занавеса отпала необходимость в выражении слаженной позиции для предотвращения мировой угрозы. В январе 1997 года Совет Академии назначил профессора архиепископа Михаила председателем рабочей группы по подготовке богословских обоснований участия Русской Православной Церкви во Всемирном Совете Церквей и других Международных христианских организациях. Как известно, позднее участие Русской Православной Церкви во Всемирном Совете Церквей было приостановлено.

В напряженной богословской работе нашли применение все те гуманитарные знания, которые были накоплены владыкой в предшествующее время, в том числе знание иностранных языков – немецкого и латыни, хотя владыка был знаком и с греческим, и с французским, и с английским языками. Особенно актуальными оказались прошлые квалификационные работы владыки Михаила, тогда еще священника – курсовое сочинение III курса «Реформация ХVI века как церковно-историческое явление» и кандидатская диссертация «Состояние римско-католической экклезиологии к началу II Ватиканского собора», которые он активно использовал на богословских собеседованиях.

В ходе межконфессионального диалога, в котором пришлось участвовать архиепископу Михаилу, полностью оправдалась характеристика, данная ему в 1985 году архимандритом Мануилом (Павловым): «Помимо своей архипастырской деятельности, которую архиепископ Михаил совмещает с научной работой и преподаванием, владыка Михаил является одним из активнейших и ведущих экуменических деятелей РПЦ. Архиепископ Михаил – выдающийся богослов, человек глубокого религиозного и житейского опыта, очень эрудирован. Характер его добрый и подвижный. Чрезвычайно тщательно относится ко всем обязанностям, возлагаемым на него Церковью».

«В ходе консультаций стало ясно, что владыка не только прекрасно понимает тонкости православного богословия и богословия лютеранского (привлекая для сравнения католическое богословие, которое он знал не менее глубоко), но способен размышлять над ними, четко отличать сильные и слабые стороны позиций договаривающихся сторон, идти на уступки в переговорах, «не сдавая позиций» православного богословия, но привлекая на свою сторону, переводя на «православный язык» мнение Лютера и его последователей… Каждый раз «уступка» владыки означала, что лютеране поняли его позицию, согласились с ней, выразили ее своими словами и предложили «свою», а на самом деле православную, высказанную владыкой, формулировку». Владыка «мастерски выстраивал логику и точно формулировал идею доклада, почти всегда отличавшегося оригинальностью и свежестью взгляда… Именно такая открытая и умная позиция православного архиерея сделала его в глазах лютеран не только самым уважаемым членом православной делегации, но и превратила многих видных лютеранских деятелей в его почитателей и друзей».

Участие архиепископа Михаила в межконфессиональном диалоге имело несколько вполне конкретных задач. Среди них первое место занимало православное свидетельство инославным богословам, которое владыка с честью пронес через все богословские собеседования и конференции. Владыка считал, что только примером и веским словом, основанном на собственном живом опыте веры и логически выверенным, можно явить окружающим высоту православной христианской традиции. Не менее важной была и еще одна, сугубо внутренняя задача. Богословские собеседования с тонкими мыслителями, придерживавшимися иных мировоззренческих установок, давала возможность проверить себя на умение правильно и точно отразить специфику православного взгляда на Бога и мир, отточить православные догматические формулировки так, чтобы они были взвешенными и исчерпывающе очевидными. Иными словами, диалог должен был оказаться взаимополезным для дальнейшего развития богословской мысли. Но в этих контактах с инославием полностью отсутствовала идея механического слияния с какими-либо иными традициями, поскольку подобное безусловное объединение неизбежно сопровождается упрощением позиции. Архиепископ Михаил не поступался своей верой во Христа, в которой прошла становление его личность. Православная вера была для него тем богатством, которое «воры не подкапывают и не крадут», поскольку приводит человека в объятия Спасителя в Царстве Небесном.

Доклад заведующего аспирантурой СПбПДА священника Константина Костромина на конференции, посвященной 100-летию архиепископа Михаила (Мудьюгина), СПбПДА, 12-14 мая 2012 года

Первоисточник: http://spbda.ru/publications/svyasch-konstantin-kostromin-mejcerkovnye-svyazi-arhiepiskopa-mihaila-i…