Храм, который необходим нам всем. Беседа с настоятелем Воскресенского кафедрального собора протоиереем Алексием Ольховниковым

— Скажите, батюшка, думали ли Вы, что реставрация главного храма митрополии пройдет так долго — почти четыре года? Ведь вначале предполагали, что срок эти работы займут гораздо меньший…
— Действительно, сначала-то мы полагали, что обойдемся первоочередными работами — , так сказать, малой кровью. Там текла крыша в трапезной части храма, были испорчена кровля и потолок. Поэтому мы полагали, что перекроем крышу — и всё будет хорошо. Мы рассмотрели несколько компаний и выбрали в качестве генерального подрядчика известную среди реставраторов фирму «Электра»…
— Фирма с хорошей репутацией, именно она восстанавливала усадьбу Брянчаниновых в Покровском. Помню, директор «Электры» Константин Львович Смирнов тогда говорил: «Мы использовали либо материалы той эпохи, либо идентичные». За возрождение уникального памятника культуры Константин Львович был — вместе с другими участниками проекта — удостоен премии Правительства России в области культуры.
— Мы надеялись, что специалисты — а в «Электре» трудятся мастера высочайшей квалификации — смогут провести работы довольно быстро. Однако при детальном обследовании выяснилось, что только ремонтом крыши мы не сможем обойтись: собор нуждается в очень серьезной реставрации. Стали поэтапно изучать это вопрос, и выяснилось, что у нас и фасад находится в печальном состоянии: большая площадь штукатурки на фасаде отходит от стен, цоколь находится тоже в ужасном состоянии, кое-где проседает фундамент… И мы стали эти работы тоже выполнять. После того, как была перекрыта часть крыши трапезной части, было принято решение отреставрировать и центральную кровлю — купола, главки, кресты, кровлю над алтарем. Параллельно шли подготовительные работы по фасаду. Изучался вопрос и о внутреннем состоянии храма.
— Интерьер тоже требовал масштабной реставрации?
— Мы сначала рассчитывали, что можно обойтись и без этого. Даже поставили иконостас, который соответствовал дореволюционному. Вроде бы как дело уже шло к открытию собора, мы радовались, что скоро можно работы завершить, но тут выяснилось, что центральный свод верхнего этажа, то есть самый главный свод, находится в аварийном состоянии. Мы со специалистами раскрыли трещины и увидели, что он практически съехал на 28 сантиметров со своей первоначальной точки крепления! На голову он никому не упал только благодаря тому, что является армированным. Но падение было делом времени, он уже давно в таком состоянии находился, как потом выяснилось. Нам пришлось законсервировать работы на втором этаже, иконостас мы наполовину разобрали, а оставшуюся часть укрыли таким саркофагом. Выставили специальные леса-кружало, с помощью которых вывесили свод и часть его полностью переложили.
Совместно с этим сводом мы переработали практически полностью, мы практически полностью переработали опорные столбы, на которые свод опирался. выяснилось, что в советские годы кто-то в несущей стене сделал дверь — возможно, это и стало одной из причин того, что свод этот поехал.
Эти работы оказались крайне тяжелыми — больше года мы со сводом возились.
— И чем дальше занялись реставраторы?
— Дальше пошли работы, я бы сказал, серьёзного масштаба. Поменяли практически все внутренние слои штукатурки на втором этаже, провели новые электрические коммуникации, пожарно-охранную сигнализацию, все инженерные сети. Установлено новое отопление и водоснабжение, сейчас реализуется проект газификации собора.
На первом этаже демонтированы все штукатурные слои, тщательно изучили состояние кладки и там, где необходимо, провели вычинку (то есть восстановление разрушенной кладки). Та же операция проведена и на втором этаже. Проведено инъектирование под давлением практически всего объема — на обоих этаже и на цоколе — специальным раствором, который заполняет пустоты в разрушенной кладке.
— На какой теперь стадии работы?
— Верхний этаж готов к освящению. Покрасили стены, устроены деревянные полы — они имитируют фризовый пол XVIII века, времени постройки Воскресенского собора.
— Фризовый — это какой-то художественный термин?
— Нет, скорее термин строительный: так называют деревянные полы, уложенные особым образом который позволяет придать полу определенный рисунок. Применяют этот способ для устройства полов в больших помещениях.
— Стены, я понимаю, готовы, и пол, и потолок. Значит, и иконостас тоже сделан?
— Да, конечно. Мы восстановили парадную лестницу между этажами, рядом с ней отведено место для служебных и санитарных помещений для прихожан.
— А в каком состоянии первый этаж?
— Самое трудоемкая часть — выемка грунта. Нужно было убрать шлак и землю, трубы коммуникаций советского периода, чтобы довести объем до проектной отметки — это около метра ниже, чем было, когда мы в храм пришли. Сейчас все готово для устройства пола — сделана гидроизоляция, утепление, уложена армированная сетка. Готовится проектно-сметная документация на ведение завершающей части всех работ — вплоть до чистовой отделки.
— Сколько, как Вы думаете, батюшка, продлятся работы в нижнем храме? Год-два, или меньше?
— Пока мы еще не определили точно ни сумму затрат, ни источников финансирования. Если все будет хорошо, то за год-полтора все можно сделать.
— Отец Алексей, проведена гигантская работа. А что было самым сложным, как вы думаете?
— Самую сложную задачу нам поставил центральный свод.
— Тем больше чести, что нашли правильное решение.
— Но это если говорить о технической, строительной части. Собор — это ведь прежде всего действующий приход, это живые люди. И вот мы оказались перед задачей совместить эту стройку с жизнью прихода.
Вологжане так долго ждали возрождения церковной жизни в нашем храме! 4 декабря 2016 года состоялась первая Божественная литургия в Воскресенском кафедральном соборе, и богослужения у нас сразу после этого стали совершаться ежедневно. Появились постоянные прихожане, и за год с небольшим — до начала системной реставрации — приход, я читаю, сформировался. И священники, и прихожане учитывали сложную ситуацию. Летом службы совершались в Софийском соборе. Зимой, когда была необходимость проводить работы на втором этаже, мы переходили на первый. Но ведь шум-то на первый этаж доносится сверху, и не всем это, ясное дело, нравилось. Да еще и душновато на первом этаже, помещение-то небольшое. Прихожан довольно длительное время приходило гораздо меньше.
— То есть приходская жизнь в соборе как бы притухла, впала в сон?
— Не скажите. Мы с первого года стали проводить курсы для прихожан для изучения Священного Писания. Ведут их преподаватели Вологодской духовной семинарии. На безвозмездной основе они читают лекции по истории Церкви, литургике, богословским дисциплинам. Можно изучить Священное Писание на семинарском уровне, и наши прихожане всегда эти курсы охотно посещали.
Период совмещения службы и реставрации оказался довольно сложным. Приходилось сложно, неудобно — но мы научились жить вместе.
— Пережили сложности с молитвой — и с Божьей помощью.
— Тут я хотел бы отметить роль митрополита Игнатия, пять лет он руководил Вологодской митрополией. Именно он сыграл решающую роль в возрождении Воскресенского кафедрального собора — это была, наверное, одна из заветных его целей, к которой он шел. Владыка всегда знал всё о ходе ремонтно-реставрационных работ, он принимал участие в производственных планерках, сам поднимался на крышу — такое доброе, ответственное и заботливое отношение передавалось и всем остальным.
— А как идет сотрудничество с областными и городскими властями?
— Одним из первых шагов на пути возрождения Воскресенского собора было создание попечительского совета, его возглавил губернатор Вологодской области. Олег Александрович тоже принимал непосредственное участи в планерках, особенно на начальном этапе, когда нужно было столкнуть с места эту большую машину, дать ей импульс, правильный вектор направления движения. С губернатором у нас постоянный контакт, наладились хорошие деловые взаимоотношения, и это, я считаю, очень способствовало тому, что удалось немало сделать в такие короткие, по большому счету, сроки. В реставрации четыре года — не такое уж продолжительное время, и нам удалось, действительно, добиться результата.
Наверное, еще одно слагаемое успеха — это коллегиальность работы. Все сложные вопросы мы решаем совместно: представители епархии, комитета по охране объектов культурного наследия Вологодской области, городских обсуждают, как поступить, и вырабатывают общее решение.
Когда ежедневно погружен в реставрационную жизнь, изменения не всегда успеваешь отмечать. Порой даже забываешь, как выглядел храм не так уж давно. Приходишь в собор, смотришь вокруг и думаешь: да ничего особенного, всегда так и было… Начнешь перебирать старые снимки, и вспоминаешь этапы, через которые пришлось пройти. Это возвращает с небес на землю.
— Скажите, отец Алексий, как вам работается с «Электрой»?
— За эти годы мы подружились с Константином Львовичем, и объединила нас не только стройка. Мы с ним и об истории Церкви беседуем, и на богословские темы. Константин Львович — музыкант, скрипач, у нас всегда есть общие темы для разговоров. Но главное, конечно, — что с ним хорошо и легко работать, на него всегда можно положиться в трудную минуту.
— Хор соборный нравится директору «Электры»?
— Да. И все отмечают хорошую акустику второго этажа.
— Акустика важна, конечно, но важнее — голоса певчих, опытный регент. У ваших певчих замечательные голоса, всегда радостно их слушать. Но самое, наверное, радостное для всех клириков, сотрудников и прихожан собора — ощущение того, что начинается новый период жизни Воскресенского собора. Храма, который так нужен нам всем…
— Знаете, когда ежедневно погружен в реставрационную жизнь, изменения не всегда успеваешь отмечать. Порой даже забываешь, как выглядел храм не так уж давно. Приходишь в собор, смотришь вокруг и думаешь: да ничего особенного, всегда так и было… Начнешь перебирать старые снимки — и вспоминаешь этапы, через которые пришлось пройти. Это возвращает с небес на землю.