«Благословляю вас на подвиг жизни»: епископы Вологодские и Череповецкие 1945-1965 гг.
Здесь собрано воедино, по возможности, наибольшее количество доступных сведений об архиереях, управлявших первые 20 послевоенных лет Вологодской епархией — одной из древнейших епархий Русской Православной Церкви — с тем, чтобы осмыслить жизненный путь преосвященных владык, те труды, которые они несли на благо Святой Церкви, на благо Вологодского края и верующих вологжан в трудное для них время.
Епископ Гавриил (Огородников) со священнослужителями и паствой
Проводимая в 20-30-е годы Советской властью кампания по разгрому церквей, политические преследования священнослужителей и антирелигиозная пропаганда, возведенная в ранг государственной политики, привели к тому, что количество действующих храмов в Вологодской области, впрочем, как и во многих других областях, значительно сократилось.
Подавляющее число монастырей, церквей и часовен Вологодского края было закрыто еще до 1939 года. С января 1939 года по 1941 год решением Вологодского облисполкома было закрыто еще 277 церквей и часовен. При этом необходимо отметить, что верующие были запуганы, боялись репрессий и практически не выступали против подобных решений местных властей. Так, на указанные решения облисполкома было подано всего 10 жалоб, из них 8 — в 1939 году.
В сложившуюся ситуацию большие изменения внесла Великая Отечественная война 1941-1945 гг. Многочисленные жертвы, лишения, понесенные нашим народом в эти годы, горе и страдания заставили людей вновь обратиться к вере. Поступали многочисленные заявления и просьбы об открытии «культовых зданий»[1]
Однако после Великой Отечественной войны перемирие между Церковью и государством было недолгим. Религиозность считалась, по словам Г. Г. Карпова, «чуждой идеологией, только лишь терпимой в советском обществе»[2]. В областях СССР появились облисполкомы, при них, начиная с 1960-х годов, комиссии по контролю за соблюдением выполнения законодательства о культах. Как свидетельствуют документы архива Совета по делам Русской Православной Церкви, полновластными правителями в епархиях были председатели облисполкомов и уполномоченные. С их подачи многие архиереи проводили в жизнь те или иные указания советской власти. Достигнув накала в 1960-1970-е годы, с середины 1980-х годов напряженные отношения между гражданской и церковной властями стали сглаживаться. В итоге выяснилась несостоятельность любой антирелигиозной работы.
В таких условиях жили архипастыри Вологодской епархии, богатой когда-то храмами и монастырями. Ведь в 1937 году, при изменении административно-территориального устройства, эта епархия получила еще четыре известных уезда бывшей Новгородской епархии вместе с прославленным Кирилло-Белозерским монастырем, Нило-Сорской пустынью и Николо-Моденской обителью, в которой жил в конце 1920-х годов митрополит Иосиф (Петровых).
Духовная жизнь Северной Фиваиды, с 1938 года оставшейся без епископского управления, едва теплилась на первом этаже кладбищенского храма Рождества Богородицы в Вологде — единственной действующей церкви в епархии. На 1 июля 1944 года в ней служили два пожилых священника — Анатолий Городецкий (настоятель) и Иоанн Мальцев, вернувшийся из обновленчества[3]. Именно отцу Иоанну (в монашестве Иустину) было суждено 8 января 1945 года возглавить епархию.
Епископ Иустин (Мальцев): 1945-1949 гг.
Деятельность епископа Иустина, равно как и его преемника, епископа Гавриила (Огородникова), о котором речь пойдет ниже, была направлена на открытие храмов, подготовку кадров и хиротонии духовенства, а также на патриотическую деятельность: сборы пожертвований в пользу раненых бойцов Красной армии, детей-сирот, подпись и покупка облигаций займа для восстановления разрушенного войной хозяйства страны.
«После окончания поместного собора для избрания патриарха епископ [Иустин] отправил свое послание (указание) о проведении ряда мероприятий, причем главнейшими из них являются церковно-патриотические выступления настоятелей церквей в духе соборных обращений, а также напряжение сил для разгрома врага: усиление сборов в помощь детям бойцов и в Фонд обороны. Увеличилось количество посещений в облисполком по вопросам открытия церквей, о порядке открытия и о помощи действующим церквям предметами религиозного культа. По окончании поместного собора было несколько посещений местным епископом по вопросам: о возбуждении ходатайств верующих с визой епископа, о содействии в приобретении епископского облачения и предметов оборудования иконостаса во втором этаже Богородско-Кладбищенской церкви»[4].
Открытие храмов в Вологодской епархии шло медленно. На 1 апреля 1947 года действующими числились 13 церквей[5], на 1 января 1948 года — 15[6], на 1 апреля 1949 года — 19[7]. Для внушительной территории епархии это было совсем незначительное число. Хотя в 1944-1948 годы областные власти и уполномоченный с пониманием относились к нуждам верующих и Церкви, тем не менее, далеко не всегда епископу Иустину удавалось убедить советские органы.
«На приеме у Уполномоченного Управляющий епархией епископ Иустин поднял вопрос об организации при епархиальном управлении богословских пастырских курсов, причем он показывал указание на этот счет синода. Не имея на этот счет никаких указаний от Совета (есть указание о пастырских богословских школах), Уполномоченный ознакомился с документами и задал со своей стороны вопрос о том, имеется ли программа курсов, есть ли руководители курсов, соответствующая литература. Епископ затруднился ответить на эти вопросы, заявив, что он постарается организовать это дело. Уполномоченный считает, что нет пока необходимости организовать подобные курсы для одной Вологодской области, и просил бы разъяснения по этому поводу Совета. Второй претензией со стороны епископа является предложение об открытии одного монастыря из числа имеющихся на территории Вологодской области для организации из этого действующего монастыря нечто вроде собесного учреждения для престарелого духовенства и епископов. Небольшое количество наличного духовенства, безусловно, не дает достаточного контингента для этого монастыря, а потому считаю постановку подобного опроса преждевременным и необоснованным. Подобные соображения уполномоченным не высказаны епископу»[8].
Религиозность считалась, по словам Г. Г. Карпова, «чуждой идеологией, только лишь терпимой в советском обществе
Епископ Иустин, вероятно, пытался таким образом открыть монастырь, постепенно привлекая в него более молодое духовенство, способное служить. Речь шла о Троице-Гледенском монастыре, стоящем на месте слиянии рек Сухона и Большой Юг, недалеко от Великого Устюга. На момент обращения епископа к уполномоченному самому молодому священнику было 42 года, а пожилому — 74. Кадров для хиротонии взять было неоткуда. Прежнее вологодское духовенство оказалось почти целиком «выкошено». Священники возвращались после ссылок (игумен Симеон (Чернов), протоиереи Клавдий Тюрнин, Николай Попов, Александр Беляев, Геннадий Юрьев); возобновляли деятельность, переходя с гражданской работы (священник Иоанн Казаков, работавший на должности бухгалтера предприятия «Маслопром» г. Вологды). Епископ Гавриил чуть позже был вынужден рукополагать священнослужителей в пожилом возрасте. Так, в 1947 году состоялась диаконская хиротония о. Александра Фуникова (58 лет), в 1950 году — иерейская хиротония о. Николая Смелкова (56 лет) и о. Николая Антонова (64 года).
Для открытия церквей в епархии требовались настойчивость и решительность. Иногда вопрос о возобновлении богослужения в том или ином храме выливался в жесткое столкновение позиций уполномоченного и епископа. Долго рассматривался вопрос об открытии второй церкви в Вологде — святого Лазаря Четверодневного, на Горбачевском кладбище. Богослужения совершались на первом этаже кафедральной церкви Рождества Богородицы, а освобождение второго этажа архивом НКВД и его переезд в другое место затягивались.
Епископ Иустин, как видно из отчетов уполномоченного, вопросы об открытии церквей стремился решать осторожно, не всегда его позиция была последовательной. Подтверждением тому служит эпизод с открытием Лазаревской церкви: «В отношении заявления об открытии второй церкви в городе Вологде по вторичному заявлению через Совет по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР уполномоченным Совета выяснено вместе с руководителем Богородско-Кладбищенской общины верующих и епархиальным епископом Иустином, что они считают достаточным для города Вологды наличие одной религиозной общины — Богородско-Кладбищенской, при условии, что будет открыт второй этаж действующей церкви и предоставлено общине верующих помещение Горбачевской церкви для отправления похоронных треб (под покойницкую)»[9].
Такое функционирование церквей было характерно до 1964 года для Великого Устюга, где общине церкви святителя Стефана Великопермского в сентябре 1946 года из-за тесноты власти передали более просторный собор Прокопия Праведного, с условием использования Стефановской церкви в качестве часовни для отпевания умерших — попросту говоря, запретили в ней служить литургии и совершать какие-либо требы, кроме погребальных. В годы «хрущевской церковной реформы», когда идеологическая обстановка стала более жесткой, власти совершили обратный ход — отобрали и закрыли Прокопьевский собор, загнав верующих обратно в тесную кладбищенскую Стефановскую церковь.
В 1945 году областные власти предоставили верующим Лазаревский храм Вологды не как часовню, а как самостоятельный приход со всеми службами. На 1944-1946 годы приходится разгар движения об открытии храмов. Епископ Иустин постоянно носил списки в облисполком. Однако просьбы епископа об открытии церквей уполномоченный И. М. Игнатов иногда называл незаконными претензиями[10].
Епископ Иустин, вероятно, пытался таким образом открыть монастырь, постепенно привлекая в него более молодое духовенство, способное служить
В резолюции председателя Совета Г. Г. Карпова на отчет уполномоченного И. М. Игнатова за 4-й квартал 1946 года указывалось: «В отчете сообщается о том, что епископ предлагает Вам планирование открытия церквей. На это Вы ответили епископу, что дело открытия церквей зависит от спроса верующих, а на плане епископа наложили резолюцию: “Не принимать во внимание”. В данном случае Совету непонятно: для кого наложена Ваша резолюция на плане епископа, а во-вторых, мнение епископа в вопросах открытия церквей нельзя не принимать во внимание»[11].
В 1948 году в своем отчете И. М. Игнатов, отмечая активную позицию епископа Иустина в вопросе, касающемся открытия церквей, пишет следующее: «В выводах необходимо отметить, что в истекшем 1948 году особенно широкую и настойчивую пропаганду за открытие церкви (Церковь святых Иоакима и Анны Череповецкого района. — Прим. авт.) проводило само духовенство во главе с епископом Иустином. Опираясь на слой старых “бывших людей” деревни — кулаков, торговцев, бывших церковников-активистов, на проворовавшихся и испившихся людей в колхозах, потерявших доверие среди населения, эти духовные “отцы” поднимают крик перед Уполномоченным Совета, перед Советом по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР о том, что “многочисленные” заявления об открытии церквей не удовлетворяются, что на обширной территории Вологодской области слишком мало церквей»[12].
И все же, несмотря на довольно жесткий тон, присутствующий в записках уполномоченного, мы можем отметить, что между уполномоченным и владыкой Иустином в целом складывались деловые отношения. В августе 1949 года в Вологодскую епархию прибывает епископ Гавриил (Огородников).
Епископ Гавриил (Огородников): 1949-1959 гг.
«Благословляю вас на подвиг жизни», — такими словами можно озаглавить рассказ об одном из замечательнейших архипастырей из когда-либо стоявших у кормила Вологодской епархии. Эти слова любил повторять в своих проповедях и в различных житейских ситуациях сам владыка, считая, что «жизнь христианина под игом советской власти, среди гонений и постоянных притеснений сама по себе является настоящим подвигом»[13].
Этими словами озаглавлена и замечательная книга о владыке Гаврииле, вышедшая в 2004 году, написанная настоятелем храма во имя Архангела Михаила г. Сергиев Посад, протоиереем Вячеславом Тулуповым на основании воспоминаний об этом подвижнике благочестия XX века тех лиц, кто близко общался с ним или встречался когда-либо и запомнил встречу — или же встречи — на долгие годы.
Епископ Гавриил (в миру Дмитрий Иванович Огородников) родился 26 октября 1890 года в г. Солигаличе Костромской губернии. «По окончании в 1908 году коммерческого училища поступил в военное училище. Первую мировую войну прошел офицером, был ранен. После Первой мировой войны он выехал работать в Харбин, в Манчжурию, на Китайско-Восточную железную дорогу. Но его влекло к церковному служению. Оставив работу на КВЖД, он поступает послушником в Русскую Духовную Миссию в Пекине, где и получает богословское образование. В 1931 году приял монашество с именем Гавриил. Постриг совершил епископ Шанхайский Симеон (Виноградов), бывший тогда начальником Миссии. Затем для монаха Гавриила начался нелегкий путь инока-миссионера. В 1948 году в сане архимандрита о. Гавриил был командирован от Русской Духовной Миссии в Китае в Москву делегатом на торжества по случаю 500-летия автокефалии Русской Православной Церкви. После торжеств 29 августа в Троице-Сергиевой Лавре архимандрит Гавриил был хиротонисан во епископа Хабаровского и Владивостокского… В июле 1949 года он был назначен епископом Вологодским и Череповецким»[14].
Епископ Иустин, как видно из отчетов уполномоченного, вопросы об открытии церквей стремился решать осторожно
Вологодская епархия, к моменту прибытия на кафедру владыки Гавриила, переживала тяжелое время. Все новые и новые храмы как в городах, так и в селах, закрывались, переоборудовались «для просветительских нужд» (кинотеатры, клубы), «под хозяйственные нужды» (гаражи, амбары, сараи и пр.) и попросту разрушались. По материалам секретной переписки уполномоченного по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР по Вологодской области, в одном только 1949 году в области было переоборудовано под клубы в городах, под колхозные клубы и под новые МТС по 2 храма соответственно, сдано в аренду «под хозяйственные нужды» 5 храмов, а «слом аварийных церковных зданий» затронул еще 5 храмов. Конечно же, уполномоченный уверяет, что вся эта «большая работа, проведённая райгорисполкомами, не вызвала ни одного заявления-жалобы со стороны верующих»[15].
Однако насколько данная информация отображает реальное отношение простого народа к Православной Церкви, можно судить по материалам того же самого дела, изложенным в нем чуть выше (дело составлено в период с марта 1951 по январь 1952 года, однако говорит и о времени прибытия епископа Гавриила на Вологодскую кафедру): «За 1944-1950 годы поступило 501 заявление об открытии 169 церквей. По заключениям облисполкома Советом дано разрешение на открытие 11 церквей, удовлетворено 6,9% к числу просимых… Сведения, полученные от работников районных и сельских организаций, говорят о том, что посещаемость верующими церковных служб не даёт снижения, а имеется некоторый рост. Так, например, в 1946 году в воскресные дни посещаемость городских церквей в среднем была от 100 до 200 человек, в 1950 году достигала 400 человек, а в большие церковные праздники (рождество, крещение, пасха и др.) увеличивалась от 500 до 3 000 человек. В церквах сельской местности посещаемость верующими церковных служб выражалась соответственно от 50-100 человек до 75-150 человек. В церковные праздники это количество увеличивалось от 500 до 1 000 человек. За последние два года посещаемость церквей находится на одном уровне с небольшими колебаниями в ту или другую сторону. Это положение объясняется тем, что в области, по сравнению с соседними областями (Ярославской и Кировской), имеется незначительное количество церквей (17), а проявление интереса со стороны верующего населения не менее и не более, чем в соседних областях… В области традиция празднования церковных праздников держится ещё крепко. В сельской местности от 50% до 70% домов имеют иконы, так или иначе отмечают церковные праздники и в районах, где нет действующих церквей»[16]. Уполномоченный с сожалением отмечает, что «деятельность 17 функционирующих церквей… не дает признаков заметного спада»[17].
Но, так или иначе, в Вологодской епархии, насчитывавшей до революции 1340 храмов, к 1938 году действующими оставались лишь 59, а к 1949 году, ко времени прибытия в епархию владыки Гавриила, их было уже лишь 17.
Период времени, в который Вологодской кафедрой управлял епископ Иустин (1945-1949 гг.), все же можно было еще назвать периодом некой нормализации отношений между епархиальной властью и уполномоченным (по крайней мере, до 1947 года). «В этот период церковная жизнь в Вологодской области заметно активизировалась. Свидетельством этому служат массовые обращения граждан в советские органы с просьбой об открытии новых церквей. В 1944 г. таких обращений было 93, в 1945 г. — 92, в 1946 г. — 49, в 1947 г. — 59, в 1948 г. — 37, в 1949 г. — 20. В течение 1944-1947 гг. часть этих обращений, хотя и незначительная, была удовлетворена. С 1948 г. не было удовлетворено ни одного ходатайства»[18].
Поэтому владыка Гавриил, прибыв в Вологодскую епархию, видит совсем иную ситуацию. С 1948 года в Вологодской области изменяется направление работы уполномоченного по делам Русской Православной Церкви. «Из органа, регулирующего отношения Церкви и государства, он превращается в орган надзора, что находит отражение в годовых планах работы уполномоченного. Так, например, планы работы уполномоченного по Вологодской области на 1948-1951 гг. предусматривали разработку сведений о составе духовенства и церковного актива, изучение состояния религиозного движения на территории области, сбор фактов о стремлении духовенства увеличить свое влияние на население.
Еще больший контроль за деятельностью Церкви устанавливается со стороны местных органов с 1956 г. В планы работы уполномоченного Совета включаются вопросы изучения содержания проповедей, оценки деятельности духовенства, церковных приходов. Как и в конце 1920-х годов, обращается внимание на длительность церковных служб, их влияние на верующих.
Самым тщательным образом анализируются финансовые отчеты церквей. В докладах уполномоченного за 1955-1957 гг. в адрес председателя Вологодского облисполкома выражается обеспокоенность резким ростом доходов церквей Вологодской епархии, отмечается возрастание числа крещений, венчаний, отпеваний, указывается, что «открытые церкви с каждым годом богатеют, положение епархии укрепляется, имеют место факты оказания материальной помощи нуждающимся гражданам за счет средств церкви». В связи с этим партийные и советские органы предприняли меры по усилению культурно-массовой и просветительской работы среди населения. Ужесточается контроль и применяются различные меры административного и иного воздействия в отношении членов партии и комсомольцев, посещавших церковь, а также участвовавших в обрядах крещения, венчания и отпевания»[19].
Между уполномоченным и владыкой Иустином в целом складывались деловые отношения
Поэтому, приняв бразды управления Вологодской епархией в такое время, епископ Гавриил тем самым неминуемо должен был вступить в долгое, тяжелое и изматывающее противостояние с уполномоченным — противостояние ради интересов Вологодской епархии, в котором нельзя было, с одной стороны, уступить противнику, а с другой стороны, делать резкие шаги и выпады, так как это сразу могло привести к смещению владыки с кафедры. И епископ Гавриил смело и решительно выступает на защиту православной веры в пределах Вологодчины.
По воспоминаниям митрофорного протоиерея Василия Чугунова, бывшего в течение многих лет настоятелем Рождество-Богородицкого кафедрального собора и благочинным храмов Вологодской епархии, владыка Гавриил за время своего служения благоустроил Вологодскую епархию. «Прежде всего, он организовал епархиальное управление, секретарем которого стал Александр Константинович Токмаков, опытный юрист и убежденный православный христианин. <…> Важным мероприятием нового владыки был перевод всех священников епархии на постоянные оклады, что тогда было редкостью. Был наведен строгий порядок во всех храмах епархии. Такие мероприятия позволили Вологодской епархии сохранить действующими свои храмы в годы хрущевского натиска на Православную Церковь Вологодская епархия не потеряла ни одного прихода»[20].
Слова о. Василия перекликаются и с перепиской уполномоченного: «Епископ Гавриил, в первую очередь, занялся подбором окружающих его священников в кафедральной церкви… Епархиальное управление… было укомплектовано, размещено во вновь купленных домах вблизи кафедральной церкви. Затем первое полугодие по прибытии епископ Гавриил с епархиальным управлением занимался ознакомлением со всеми (семнадцатью) церквами в области. В процессе ознакомления с действующими церквами и особенно после ознакомления епархиальным управлением была проведена значительная организационная работа в отношении новой расстановки своих сил (духовенства) и подбора их»[21].
Разумеется, уполномоченный не имел своей целью похвалить деятельность епископа Гавриила, и серьезную организационную работу, проводимую владыкой, объяснял по-своему: «Настоятели и священники стали чувствовать себя под официальной “дланью” (рукой) “владыки” епископа Гавриила и епархиального управления, ревниво следящих за доходностью церквей и усилением своего влияния на верующих»[22].
Приведем еще несколько характеристик, тем большую честь делающих верному служителю Христову, что прозвучали они из уст непримиримого врага Церкви: «Епископ Гавриил большое внимание уделяет бытовому устройству духовенства и церковников. За время его пребывания приходской церковный совет купил для размещения причта один маленький дом (за 20 тысяч рублей), для секретаря епархиального управления и размещения причта — двухэтажный четырёхквартирный дом. <…> При приёме у себя епископ Гавриил обычно не затрагивает деловых, служебных вопросов, стремится играть роль открытого, добродушного хозяина, увлечённого будто бы всеми силами занять посетителя, сделать ему приятное…»[23]
Ничего, кроме наживы и удовлетворения личных интересов путем одурманивая умов советских граждан, уполномоченный в действиях владыки не видел или не желал видеть. Но это и не удивительно — такова была позиция всего Советского государства в отношении «опиума для народа», религии.
«После проведённых перемещений и смен настоятелей епископ выезжал в церкви, где отмечались храмовые праздники или дни рождения (именины) настоятелей, пользующихся особым расположением епископа. Так, например, епископ в день так называемого воздвижения ездил в Крестовоздвиженскую церковь города Грязовца, в день успенья Богородицы — в город Белозерск, в Михайлов день — в Воскресенскую церковь города Череповца, где настоятель по имени Михаил (на именины). При своих посещениях епископ Гавриил выступает иногда со своим “словом”…»[24].
В Вологодской епархии, насчитывавшей до революции 1340 храмов, ко времени прибытия в епархию владыки Гавриила, их было уже лишь 17
«Облисполкому известно, что епископ Гавриил имеет большую связь с другими городами, оказывает материальную помощь в виде денежных переводов пожилым людям, детям, а также студентам, особенно девушкам. Принимает религиозных девушек у себя на квартире, оказывает некоторым из них содействие в бракосочетании (путем сватовства). За время пребывания епископа Гавриила в г. Вологде сюда прибыло несколько репатриированных семей из Китая. Всем он оказывает материальную помощь — покупает дома, мебель. Выезды в другие районы для выполнения религиозных обрядов делает 4-5 раз в год»[25].
Та скупая характеристика, которую дает уполномоченный действиям владыки и ему самому, тем удивительнее, что даже в ней, несмотря на откровенную неприязнь и пренебрежительное отношение составителя к «служителю культа», мы можем увидеть владыку Гавриила и как рачительного управителя, строго следящего за искоренением беспорядков во вверенной ему епархии, за организацией полноценной епархиальной деятельности, и как истинно доброго пастыря, примером своей жизни, своими добрыми делами несущего свет Евангелия.
Ведь действительно, деятельность вологодских храмов значительно активизировалась за время управления Вологодской кафедрой владыкой Гавриилом. Вместе с секретарем епархиального управления А. К. Токмаковым владыка провел большую работу по укреплению кадров. Он тщательно отбирал в клир епархии священников и диаконов, а также обслуживающий персонал, стремясь к тому, чтобы помимо религиозности, это были образованные, умные и честные люди. Так, например, «принятый на службу в клир Вологодской епархии священник Воронов в 1940 году окончил Ленинградский химико-технологический институт, учился в аспирантуре. Священник Оплеснин окончил 3 курса МГУ и духовную семинарию, священник Брынских имел незаконченное высшее образование, священник Яблонский, бывший учитель, заочно учился на 3 курсе духовной академии. Это были священнослужители, способные оказывать влияние и воздействовать на значительную часть населения области»[26].
В эти годы Вологодская епархия, так же, как и вся Русская Православная Церковь, большое внимание уделяет вопросу подготовки новых кадров в среде священнослужителей. Духовное образование Вологодская епархия поддерживала материально. Так, в 1955 году она сделала отчисление из своих доходов в фонд учебных заведений Московской Патриархии на сумму в 230 тысяч рублей[27]. Проводилась планомерная работа по подбору и направлению молодежи в духовные семинарии. Следует отметить, что условия для учебы здесь были намного лучше, чем в государственных учебных заведениях: в духовных семинариях учащиеся, кроме установленной стипендии, получали регулярную материальную поддержку от Вологодской епархии, а во время каникул нередко находились на полном ее содержании[28].
Однако в конце 1950-х годов наметился четкий курс советского руководства на ужесточение контроля за церковной деятельностью. Тон документов Вологодского облисполкома становится более строгим. Тем не менее, даже в условиях множества ограничений (в т.ч. на проповедническую деятельность, на благотворительность) епископ Гавриил не каждый раз ставил в известность государственные структуры о выезде из Вологды для посещения разбросанных приходов. Владыка сумел сплотить духовенство и подготовить более молодых священников, для которых сам являл образ пастырской жизни.
Эту поистине духовную семью характеризуют чиновники облисполкома: «Священники, приходя в тот или иной приходы, под руководством правящих архиереев не сидели и не сидят сложа руки, а развернули активную деятельность по привлечению населения в церковь, используя в качестве своих агитаторов бывших монашек и монахов, церковных старост, певчих бывших хоров, всевозможных фанатиков и созданного церковного актива в виде церковных советов и ревизионных комиссий. …Священники вели работу по поднятию активности с вышеперечисленными лицами путем бесед об Иисусе Христе, о положении церкви в прошлом, о лучшем будущем и т. д. Все эти люди, конечно, являются, активом церкви, каждый по-своему ведут работу по привлечению населения в церковь, поэтому можно сделать вывод о том, что в Вологодской области церковь не ослабляет своих позиций, а укрепляет, никакого упадка или затухания хотя бы отдельных приходов не наблюдается»[29].
Из органа, регулирующего отношения Церкви и государства, он превращается в орган надзора
Несомненно, все это было возможным благодаря доброму пастырскому служению епископа Гавриила и его подопечных. Несмотря на запрет, оказывалась материальная помощь малоимущим прихожанам. В 1956 году, по данным епархиального управления, она составила 39 500 рублей, а в 1957 году сумма достигла 64 327 рублей[30].
Епископ Гавриил предупреждал осложнение отношений между духовенством и любым представителем гражданской власти, заботился о сохранении порядочности и достойного поведения населения в дни больших церковных праздников. Об этом свидетельствуют его немногочисленные сохранившиеся распоряжения и указы.
В письме №189 от 9 марта 1957 года, разосланном по приходам, он сообщает распоряжение епархиального управления о поведении духовенства: «Местные храмовые, престольные праздники, а также поминальные дни во многих местах сопровождаются разгулом со стороны прихожан и, что сказать, по традиции пьянственное провождение времени продолжается в иных местах в течение нескольких дней. Духовенство мало или вообще весьма слабо борется с этим явлением, ничего общего, разумеется, не имеющим с религией и с христианским пониманием празднования церковных праздников. Допустимо ли, чтобы в дни, посвящаемые в честь Христа Спасителя, Божьей Матери, святых угодников Божиих, в дни поминовения наших усопших на кладбищах под видом духовного веселья молящиеся предавались делам, которые не только не служат прославлению Божьему, но и человека унижают и его спасению вредят делами плотоугодия, невоздержания, бесчиния. И кому, как не духовенству, надлежит бороться с этим традиционным русским злом, унижающим нашу веру, соблазняющим людей, искренне верующих, и подвергающим осмеянию и поруганию наши церковные обычаи»[31].
В распоряжении епископа Гавриила № 905 от 11 ноября 1954 года предписывалось: «Чтобы не осложнять отношений с районными и областной организациями, предлагаю Вам воздержаться от посещений соседних районов. В случае получения приглашений от верующих соседнего района (для напутствия, соборования и причащения умерших), прошу Вас сноситься со мной по телеграфу или по телефону (4-27) или с канцелярией (тел. 6-76 — два звонка) для ходатайствования от Уполномоченного. Во время пасхальных праздников не устраивать иллюминаций, не пускать ракет, не зажигать плошек и факелов, а во время крестных ходов вокруг храма поддерживать порядок. При хождении «со славой» посещать только те дома, в которых священнослужитель будет желанным гостем, и ни в коем случае не заходить к тем, у которых Ваш приход может вызвать недовольствие и даже жалобу на Вас местным властям. Само хождение, по возможности, обставлять так, чтобы оно не привлекало к себе внимание со стороны инакомыслящих. Проводы умерших могут производиться только с разрешения городских властей. Хождение по домам «со славой» не должно иметь вида религиозной процессии (не допускать при сем толпы ребятишек за священником). При крещении младенцев необходимо наличие одного из родителей и регистрация ЗАГСа о рождении, паспорт или удостоверение от сельсовета. При браке необходимо требовать от бракосочетающихся регистрацию ЗАГСа об их браке. При отпевании необходимо ознакомиться с заключением врача, дабы не отпеть самоубийцу, а также надо помнить, что бывают случаи, когда отпевают живых людей по совету знахарей и ворожеев»[32].
Завершая разговор о епископе Гаврииле, можно еще раз упомянуть, что «во время пребывания владыки Гавриила в Вологде епархия переживала духовный подъем. Храмы наполнялись верующими, среди которых было много молодежи»[33].
Епископ Мстислав (Волонсевич): 1959-1965 гг.
Судя по документам, период хрущевской «оттепели» не стал для церквей Вологодской епархии, как и в целом для Русской Православной Церкви, благоприятным, хотя вначале надежда на это у духовенства была, так как связывалась с начавшейся демократизацией общественной жизни. Однако этого не произошло. Активность церковной жизни в те годы вновь затухает, и вплоть до 1976 года доходы церквей Вологодской епархии неуклонно падают, в большинстве своем не покрывая расходы по содержанию церковных зданий»[34].
В 1960-е годы при всех горисполкомах и райисполкомах, независимо от наличия в городах и районах действующих церквей, создаются специальные комиссии по соблюдению законодательства о культах, в задачу которых входит организация противодействия растущему влиянию церкви на население. Под контроль берется вся церковная жизнь: собираются данные о количестве проданных свечей, предметов церковного обихода и культа, сведения о зарплате священнослужителей, изменении их возрастного состава и образовательного уровня. Епархиальное управление обязывают направлять копии его приходо-расходных смет в адрес уполномоченного по Вологодской области.
В 1959 году на Вологодскую кафедру вступил епископ Мстислав (Волонсевич). Он родился 12 ноября 1906 года в г. Вильно (Вильнюс) в семье служащего. Детские и юношеские годы его прошли на Волыни, в Польше. В апреле 1934 года принял монашеский постриг с именем Мстислав в Успенской Почаевской Лавре и был рукоположен в иеродиакона, а через год — в иеромонаха. В 1936 году отец Мстислав окончил богословский факультет Варшавского университета и получил степень магистра богословия. В первые годы второй мировой войны находился при Варшавской митрополии и обслуживал приход в г. Жирардове. В 1944 году был вывезен в Германию на принудительные работы, а после освобождения вступил в клир РПЦЗ. 25 ноября 1953 года архимандрит Мстислав был воссоединен с Русской Православной Церковью. В 1955 году возвратился на родину и 4 марта 1956 года был хиротонисан во епископа Великолукского и Торопецкого. С 1957 года был епископом Свердловским и Ирбитским, с 1959 года — Омским и Тюменским, наконец, с 27 июля того же года и до 1965-го — Вологодским и Великоустюжским.
К сожалению, за время своего управлении Вологодской епархий епископ Мстислав обострил и без того весьма негладкие отношения с уполномоченными И. М. Ивановым и С. В. Матасовым. Помимо этого, из епархии были уволены мужественные пастыри — о. Алексий Анхимов и о. Валентин Парамонов, давно трудившиеся на Вологодской земле. Этих священников любили епископы Иустин и Гавриил.
Епископ Гавриил тем самым неминуемо должен был вступить в долгое, тяжелое и изматывающее противостояние с уполномоченным
Сведения о деятельности и личности епископа Мстислава, содержащиеся в отчетах уполномоченных, весьма эмоциональны. И. М. Иванов пишет:
«Внешне взаимоотношения у меня с епископом Мстиславом нормальные, отношение друг с другом вежливое, однако, мне известно, что он, соглашаясь со мной в кабинете, на деле производит другую линию. Это подтверждается такими фактами: о невозможности оставления настоятелями в Воскресенской церкви г. Череповец Парамонова Мстислав со мной согласился и, более того, сделал представление о переводе его в г. Грязовец, однако, потом обратился с письмом к патриарху, в котором просит оставить Парамонова в Череповце. Аналогичную линию Мстислав провел в отношении священника Мудьюгина; мне дал согласие Мудьюгина оставить в Вологде, а сам стал его же подстрекать, чтобы писал просьбы в Совет о переводе в Устюжну, заявляя ему, что согласен его перевести, но возражает и. о. уполномоченного. Вместо того чтобы самому, когда это нужно, решать тот или иной вопрос со мной, он посылает материал почтой или посылает своего завхоза Чечевадзе, а сам под видом болезней не является. Держит себя высокомерно, даже в беседе со мной по поводу зарплаты шофера (1200 рублей) он заявил: “Наверное, шофер председателя облисполкома получает не менее, а я ведь наравне с ним, нас три человека в области: первый секретарь ОК КПСС, председатель облисполкома и я, епископ”. В сентябре месяце в своей проповеди заявил: “Вы, вологодцы, сломленный народ; учтите, что без епископа не может быть и церкви”. Даже священнослужителей, уроженцев Вологодской области, называет лапотниками, некультурными людьми. Сам он в церкви бывает редко (это, конечно, хорошо), по воскресеньям и праздникам, никуда не выезжает, все дни находится в квартире Чечевадзе, играет в шахматы, устраиваются обеды и завтраки, везде называет себя советским епископом, а что он представляет из себя конкретно — установить еще не удалось»[35].
В годы хрущевского натиска на Православную Церковь Вологодская епархия не потеряла ни одного прихода
Эмоциональным был и ответ из Совета по делам РПЦ, написанный заместителем председателя, П. Чередняком: «Заявление епископа Волонсевича П. А., приведенное в Вашей записке, о том, что “нас три человека: первый секретарь обкома КПСС, председатель облисполкома и я, епископ”, следует рассматривать как недопустимую выходку этого распоясавшегося епископа. Сообщите об это руководству обкома КПСС и облисполкома и в дальнейшем обратите особое внимание на поведение и деятельность Волонсевича»[36].
Также большой интерес могут представить воспоминания о епископе Мстиславе, которыми делится Зураб Михайлович Чавчавадзе, потомок князей Чавчавадзе, отец которого и был тем самым завхозом Вологодского епархиального управления при епископе Мстиславе (выше приводится выписка из отчета уполномоченного, где Михаил Чавчавадзе упоминается как «Чечевадзе»).
Зураб Михайлович, имевший возможность видеть владыку практически ежедневно, вспоминает о нем так: «Владыку Мстислава я с самого начала помню. Он был из белорусов, подвизался в одном из монастырей на западной Украине. Был в эмиграции, потом его отозвали — наступил “дефицит” епископов, очень многие сидели в лагерях… Владыка Мстислав был человеком более светским. Мы подружились. Он приходил к нам обедать, ужинать… Сейчас этого дома нет. Дом был большим, деревянным. На втором этаже находилось епархиальное управление, а на первом была квартира, в которой мы жили. И часто владыка, после утренних приемов и иных дел, спускался к нам обедать и оставался побеседовать. Он назначил секретарем епархиального управления моего отца — потому что это был единственный человек, не боявшийся уполномоченных… потому что уже прошел лагерь. И вообще, мой отец показался владыке самым близким человеком. Плюс он был в хороших отношениях со Святейшим Патриархом Алексием (Симанским)… Кстати, любимой фразой владыки, ставшей впоследствии знаменитой, была: “Я — советский архиерей!” Что это значило — непонятно, но он требовал уважения к себе. Хотя был безобидным и тихим человеком… В Вологде же отношения с уполномоченным в то время обстояли хуже, чем где бы то ни было. Случались прямо-таки вопиющие нарушения закона со стороны власти. Например, однажды задымил трансформатор в Богородском соборе, началась паника, люди стали давить друг друга на крутой лестнице при выходе из храма. Было восемь погибших. Засудили настоятеля, потому что он был хорошим священником. И таких случаев было огромное количество»[37].
Владыка провел большую работу по укреплению кадров, заботился о сохранении порядочности и достойного поведения населения в дни больших церковных праздников
В завершение приведем несколько отрывков из воспоминаний духовенства и простых верующих вологжан о владыке Мстиславе: «Был худощавый, высокого роста, выглядел очень хорошо. Любил внешнюю красоту богослужения и сам служил красиво. Когда видел это у других, очень радовался и хвалил: “Вот так надо служить”». «Был очень пунктуальным, можно было по нему время проверять. В соборе появлялся минута в минуту. Если приедет раньше — квартал объедет, но на службе появится точно». «Был общительным, любил посидеть в компании, даже порой напоминал в шутку: пора бы меня в гости пригласить…» «Очень любил музыку, сам играл на фортепиано, имел коллекцию пластинок с записями православной музыки — редкость по тому времени». «Легко раздражался, но знал это за собой и боролся. Если чувствовал себя виноватым перед кем-то, старался примириться, особенно перед Причастием»[38].
Таким образом, Русская Православная Церковь пережила в XX веке чрезвычайно тяжелый период гонений. И архипастыри, управлявшие в те годы Вологодской епархией, сумели перенести все тяготы этих гонений, всё давление со стороны советской власти, смогли сохранить православную веру на древней Вологодской земле и, несмотря ни на что, пронести в своей жизни, в своей деятельности, а порой, в самом своем облике образ Доброго Пастыря — Христа.
иерей Кирилл Киселев
[1] Вологодский областной архив новейшей политической истории (ВОАНПИ). Ф. 2522. Оп. 32. Д. 43. Л. 106.
[2] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1436. Л. 162-163.
[3] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 13. Л. 150.
[4] ГАРФ. Ф. 6991. Oп. 1. Д. 12. Л. 150-151.
[5] ГАРФ. Ф. 6991. Оп.1. Д. 175. Л. 18.
[6] Там же. Л. 81.
[7] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 479. Л. 23-25.
[8] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 89. Л. 23. Сохранена орфография источника.
[9] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 12. Л. 148.
[10] Там же. Л. 55.
[11] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 97. Л. 44.
[12] ГАРФ. Ф. 6991. Oп. 1. Д. 320. Л. 24.
[13] Тулупов Вячеслав, прот. Благословляю вас на подвиг жизни. — М.: Русский хронограф, 2004. — С.11.
[14] Киреев Александр, протодиак. Епархии и архиереи Русской Православной Церкви в 1943-2002 годах. — М., 2002. — С. 232-233.
[15] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 761. Л. 87.
[16] Там же.
[17] Там же.
[18] Наумова О.А. История Русской Православной Церкви в документах светских организаций новейшего времени (1918-1990 г.г.) // Региональные аспекты исторического пути православия: Архивы, источники, методология исследований. Выпуск 7. — Вологда, 2001. — С.81-82.
[19] Там же. С. 82.
[20] Чугунов Васший, прот. Он любил Вологду // Красный Север. — 2000. 7 марта. — С. 8.
[21] ГАРФ. Ф.6991. Оп. 1. Д. 761. Л. 89.
[22] Там же.
[23] Там же. Л. 25.
[24] Там же. Л. 89.
[25] ГАРФ. Ф.6991. Оп. 1. Д. 1422. Л. 110-111.
[26] Цветков С.Н. Русская Православная Церковь на Вологодчине в середине XX века (По материалам ВОАНПИ) // Региональные аспекты исторического пути православия. Выпуск 7. — Вологда, 2001. — С. 511.
[27] ВОАНПИ. Ф. 2522. Оп. 32. Д. 43. Л. 108.
[28] Там же.
[29] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1831. Л. 33, 35.
[30] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1734. Л. 50.
[31] Там же. Л. 51.
[32]Там же. Л. 51-52.
[33] Тулупов Вячеслав, прот. Благословляю вас на подвиг жизни. — М.: Русский хронограф, 2004. — С.49-50.
[34] Наумова О.А.История Русской Православной Церкви в документах светских организаций новейшего времени (1918-1990 г.г.) // Региональные аспекты исторического пути православия: Архивы, источники, методология исследований. Выпуск 7. — Вологда, 2001. — С. 82.
[35] ГАРФ Ф 6991. Оп. 1. Д. 1830. Л. 4-5.
[36] Там же. Л. 6.
[37] Чавчавадзе З. М. Воспоминания о Вологодской епархии. Машинопись. — Архив автора. — С. 1-2.
[38] Вологодские архиереи. К 2000-летию Рождества Христова // Благовестник. — 1999. №10-12 (54-56). — С. 6-7.
