12 января — столетие со дня кончины архиепископа Вологодского Никона (Рождественского)
Архиепископ Никон (Николай Иванович Рождественский) родился 4 апреля 1851 года в селе Чашниково Верейского уезда Московской губернии в многодетной семье сельского дьячка Ивана Андреевича. Мать, Ольга Ивановна, была, как говорил впоследствии сам Владыка, «Христова крестоносица» – она несла большой и тяжелый крест по воспитанию огромного числа своих детей. Семья была многодетной – двадцать два ребенка. Жила семья в чрезвычайно бедных, стесненных условиях, так что можно представить тот груз забот, который лежал на плечах этой сельской женщины.
Вот как впоследствии сам Владыка описывал свое детство:
«С первых дней сознательной жизни, как только я себя помню, я вижу себя на руках родителя, который носил меня чрез сугробы снежные в Божий храм; я любил ходить туда не только в праздник, но и в будни, не только на службу Божию, но и в то время, когда мой родитель – дьячок – топил церковные печи. Со стен церковных смотрели на меня лики угодников Божиих, лики серьезные, благоговейные, с молитвенным выражением. В воздухе ощущался запах ладана и воска. Казалось, что в этой священной тишине незримо, но сердцу ощутимо, носились ангелы Божии. Таинственная завеса в Царских дверях, святая плащаница за клиросом, старые, потемневшие хоругви, ряды икон, уходящие к сводам храма в иконостасе, – все говорило детскому сердцу: это – не простое место, это – храм Божий…
Я не говорю об участии в Богослужении прислуживанием в алтаре, пением и чтением на клиросе: скажу только, что помню себя на руках родителя с Часословом в руках; помню, как, получив эту священную книгу в первый раз, я целовал ее, детски радуясь ее «красной прописи», киноварью напечатанным строкам. Помню, что под влиянием этой радости я тут же дал обещание – стать на клирос с отцом, и затем и – прочитать шестопсалмие. Шестилетним мальчиком я уже сделал попытку к сему – увы, на первый раз не удавшуюся: тоненьким голоском прочитал я пять-шесть строк и смутился, струсил, заплакал… А старичок-батюшка из алтаря уже возглашает отцу моему: «читай сам!» … Но через неделю я уже победил себя и ликовал детским сердцем: я прочитал все шестопсалмие!»
В возрасте пяти лет Николай ослеп на один глаз, но это не помешало ему выучиться грамоте и закончить церковно-приходскую школу.
От рождения он был хилым мальчиком, но Бог даровал ему великие способности, которые определились как-то сразу. К восьмилетнему возрасту он уже три раза прочел славянскую Библию. Представьте, одноглазый мальчик сподобился прочесть огромную книгу, прочесть три раза на церковнославянском языке! Помимо этой книги, он прочитал еще несколько томов Четьих-Миней, прочитал и другие основные великие православные церковные творения. Так что, видно, в нем таились необыкновенное трудолюбие и рвение к слову истины, которыми он обладал до самой своей смерти.
По окончании сельской церковноприходской школы Николай поступил в Московское Заиконоспасское Духовное училище, где считался первым учеником. При его блестящих способностях и необыкновенных знаниях он сильно выделялся среди других питомцев. Во время обучения в училище в числе прочего занимался сочинительством, писал стихи, издавал журнал.
В 1863 году, пылая любовью к преподобному Сергию, он решил совершить пешком паломничество в лавру Преподобного.
«Я скопил тогда три-четыре рубля на дорогу, – вспоминал о себе позже, – отказавшись от чая, но откладывая кусочки сахара и продавая их, чтобы помочь родителям для этого путешествия. Когда настало благоприятное время, я стал просить отца и мать, чтобы отправиться в столь желанное странствование. Когда я услышал: «Знаем, сынок, что это дело доброе, да как же быть-то: ведь денег нет!», – я с торжеством выложил тогда пред ними свой «сахарный» капитал и, о радость! – я обезоружил их! На утро мы были уже в пути. 60 верст сделали в полутора суток. Вот пред нами открылась и святая лавра во всей ее красоте. Вот поле, которое, по незнанию истории, конечно, родители мне назвали «Мамаевым». И в моем воображении уже пронеслась картина исторической битвы, о которой уже читал в житии угодника Божия. Вот собор – то покоище Сергиево, где почивает он в благоухании святыни. Что пережило тогда мое детское сердце – не пересказать».
Закончив в 1874 году Московскую Духовную семинарию первым учеником, он из смирения не стал поступать в Духовную академию. Высшего Богословского образования не получил, но впоследствии, по обширным его знаниям, был избран почетным профессором Московской Духовной академии.
В 1874 году Николай Иванович поступил послушником в Новоиерусалимский Воскресенский монастырь в Московской губернии.
В 1877 году, когда настоятеля отца Леонида (Кавелина) перевели в Свято-Троицкую Сергиеву лавру наместником, последовал за ним.
С января 1879 года, в течение многих лет, был редактором «Троицких листков», религиозно-просветительского издания для народа.
Своими публикациями он весьма убедительно давал отпор разным извратителям истины.
К Троице притекало множество паломников, собственно, вся Богомольная Россия стремилась посетить эту святыню, чтобы припасть там к цельбоносным мощам преподобного Сергия. И народ по всем углам России в котомках нес «Троицкие листки». Лаврская типография печатала их буквально сотнями тысяч штук; в общей сложности этих листков было напечатано более миллиона. Листки почти совершенно ничего не стоили, их продавали по копейке, а иногда давали и даром. Для народа они были любимым чтением. И когда такой паломник возвращался в родное село, он собирал Богомольных людей – тогда вся крестьянская Россия была православной, по-настоящему Богомольной, и интерес к паломничеству наблюдался большой, – и соборно читались вслух эти листки, люди утешались, находили в них много для себя важного.
12 марта 1880 года Николай Иванович принял монашеский постриг с именем Никон.
16 мая 1882 года был рукоположен во иеродиакона.
23 мая – во иеромонаха.
В 1885 году назначен соборным иеромонахом Московского Донского монастыря.
В том же году была издана его книга «Житие и подвиги преподобного Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца». Эту книгу переиздают и теперь – о великом русском святом ей равных нет. Написанная образным языком, книга настолько проникновенна, что даже черствое сердце наскоро разогреется и возгорится Богомыслием при чтении. Как сказал Иван Сергеевич Аксаков, книга «исполнена благотворной красоты, которой подражать нельзя».
В 1899 году отец Никон исполнил благословение святителя Феофана (Говорова), Вышенского Затворника: выпустил в свет «Толкование на Евангелие от Матфея. Духовно-нравственное чтение для народа».
В 1900 году за издание «Троицких листков» он был удостоен Макариевской премии.
В 1892 году утвержден действительным членом учрежденного собора Свято-Троицкой Сергиевой лавры, с исключением из Донского монастыря и возведен в сан архимандрита. Занимал несколько административных постов в лавре, издавал литературу.
В 1893 году – казначей Лавры.
В 1901 году – председатель епархиального училища иконописания при Свято-Троицкой лавре.
Кроме «Троицких листков», трудился над изданием «Троицкой библиотеки», «Божией Нивы», «Троицких цветков», «Троицкой Народной Беседы» и «Троицкого Слова».
Смиренный инок искренне старался избежать святительского служения, но «от Господа стопы человеческие исправляются» (Пс. 36, 23) …
14 марта 1904 года отец Никон был хиротонисан во епископа Муромского, викария Владимирской епархии.
С 8 ноября того же года он – епископ Серпуховский, викарий Московской епархии.
В 1904–06 годах – настоятель Московского Свято-Даниилова монастыря.
Поддерживал знакомство с московскими монархистами В.А. Грингмутом, Б.В. Никольским и другими; принимал участие в деятельности монархических организаций.
В 1905 году, когда разыгралась жестокая революционная смута, настоятель обители святого князя Даниила Московского епископ Никон не мог промолчать об этом ужасном разорении России.
16 октября в «Московских ведомостях» он опубликовал подготовленную им статью (слово священномученика Владимира (Богоявленского), в то время митрополита Московского и Коломенского) против кромешников: «Что нам делать в эти тревожные дни?» Вот цитата из нее: «Главное гнездо врагов России за границей. Они мечтают весь мир поработить себе; в своих тайных секретных протоколах они называют нас, христиан, прямо скотами, которым Бог дал, говорят они, образ человеческий только для того, чтобы им, якобы избранным, не противно было пользоваться нашими услугами… С сатанинской хитростью они ловят в свои сети людей легкомысленных, обещают им рай земной, но тщательно укрывают от них свои затаенные цели, свои преступные мечты. Обманув несчастного, они толкают его на самые ужасные преступления якобы ради общего блага и действительно обращают его в послушного раба». В статье он призвал русских людей сплотиться и «дать отпор врагам Царя и Отечества».
Этот призыв вызвал яростный накат еврейской печати на владыку Никона. Либеральные публицисты, чужероды вкупе с иудействующими, изрыгая хулу на подвижника Христова, вовсю выказали свое обличье ненавистников России.
6 апреля 1906 года, вместе с митрополитом Московским Владимиром (Богоявленским), владыка Никон участвовал в открытии 2-го Всероссийского съезда русских людей в Москве. Писал статьи, обличающие революционеров.
Владыку Никона стали проклинать на страницах «прогрессивной» печати за призыв к русским людям сплотиться, отвергнув путь позора и предательства своей страны, предательства своих же собственных интересов. Видите ли, Никон зовет людей одуматься и сплотиться! Виданное ли это дело! Началась оголтелая массированная атака, направленная против владыки Никона, докатившаяся и до Святейшего Синода. А в Синоде были в то время не все такими, как епископ Никон. Там были и те, кто иногда подыгрывал революционным страстям. Один из них – Петербургский митрополит Антоний (Вадковский), известный своими симпатиями к разного рода прогрессистам-революционерам и к церковным реформаторам. Именно он настоял на том, чтобы удалить владыку Никона из Москвы и из Троицкой лавры, упрятать его подальше, в глубинку. И настояние митрополита Антония поддержал Синод, ведь его буквально завалили требованиями от лица так называемой «прогрессивной интеллигенции».
25 апреля 1906 года епископ Никон был переведен на Вологодскую кафедру. По существу, его услали подальше от Москвы, полагая, что в незаметном месте он будет потише.
Но владыка Никон не тот человек, чтобы сидеть тихо. В церковной печати он продолжал выступать с прежней прямотой. Причем все, о чем он говорил раньше, выражал еще более ярко. Это был важный этап его борьбы против революционеров и разложенцев разного рода.
Преосвященный Никон был почетным председателем Вологодского отдела Союза Русского Народа, оставшись для монархистов одним из главных духовных авторитетов.
Такую вот телеграмму прислал Владыка в адрес 3-го Всероссийского съезда Людей Земли Русской в Киеве 1–7 октября 1906 года: «Братья, будьте единодушны, единомысленны, сплотитесь теснее в единый крепкий союз в защиту бедной Родины нашей, столь терзаемой смутою. Священным для всех вас именем преподобного Сергия умоляю вас: не дробитесь, не делитесь на партии, забудьте то, что представляет собою некоторые оттенки в ваших личных взглядах… все сплотитесь воедино под священным знаменем, на коем красуются святыни нашего народного сердца: Вера Православная, Царь Самодержавный и Народ Русский как самобытная собирательная личность».
С 31 января 1907 года он – член Государственного Совета от Святейшего Синода.
С 1 января 1908 года – член Святейшего Синода.
Он прислал обстоятельное приветствие и благословение Съезду Русских Людей в Москве 27 сентября – 4 октября 1909 года, в котором предостерегал: «Объединимся же теснее и пойдем дружно на защиту от врагов родной Церкви, родного нашего народа и его заветных идеалов. Иначе приидут языцы в достояние Божие, приидут иудеи и возобладают казни. И будут тогда последняя горше первых: плен иудейский горше плена татарского».
И сегодня полезно читать нам написанное Святителем в 1910 году: «Люди, мнящие себя быть руководителями народа, величающиеся «передовыми», в большинстве своем оторвались от веры и благочестия предков своих, от веры народной, в душе своей уже стали неверами, а поелику это – ложь, будто можно быть совершенным атеистом, то место веры в их сердцах заняло суеверие, а это уже и есть, по самой своей сущности, язычество; и вот эти люди теперь стараются подчинить своему авторитету народные толпы, пока не восставая открыто и формально против Христианства, а всячески унижая его в глазах народа приравнением к лживым верам, к ересям, к магометанству и язычеству… под видом «уважения» к чужой вере. Но позвольте, господа, хочется сказать им: да свою-то, Православную веру, вы уважаете? Считаете ее истинною? Или для вас она есть одна из форм религиозных верований, которые все для вас равно – заблуждения? Ведь, если бы уважали, то не допустили бы такого издевательства над нею, какое теперь всюду проявляется! Издеваются над верою нашею и в печати, и в газетах, и в брошюрах, и в книгах, и в театре, в искусстве и даже политике… А тем, кто мог бы одним росчерком пера прекратить все это зло, будто и дела нет… И вот дерзость ненавидящих крест Господень дошла до того, что в столице Православного государства, в стране, именующей, себя «Святою Русью», в зале, украшенной портретами Русских Царей, в зале петербургского дворянского собрания, сборище заклятых врагов христианства – конечно, иудеев – распевало богохульную, кощунственную шансонетку, в которой повторяются все злобные слова поругания над нашим Господом, записанные святыми евангелистами… «Сойди со креста, Распятый, если Ты Сын Божий!..» Господи, да разве это можно терпеть? Разве можно без горького негодования читать в газетах? А газеты эти, издаваемые большею частию теми же иудеями, восторженно описывают этот жидовский концерт… А петербургскому дворянству не совестно под такой концерт отдавать свой зал!.. А русские люди спокойно допускают все это!..
Нет! Наше сердце сжимается жгучею болью за бедную, несчастную Россию, и из того сердца вырывается горькое слово жалобы Богу: доколе, Господи, отвращаеши лице Твое от нас?..»
В 1911 году в статье «Наши духовные нужды», опубликованной в сборнике «Мои дневники», Владыка размышлял: «Старая Русь… Большой деревянный дом, русская «изба» с гостеприимным крыльцом, с горницей, или светлицей, украшением которой служит большая в древнем стиле писанная икона, в золотой низанной жемчугом ризе, в резном из дуба киоте, и непременно с лампадой, озаряющей тихим светом строгий лик Христов или милосердный лик Владычицы… Вот старая Русь!
А новая Россия?.. о, это каменный дворец в европейском вкусе, дворец, на фасаде которого едва приметишь вход, в роскошных залах которого не скоро отыщешь – если только отыщешь – образок в два вершка, и неизвестно, не легко рассмотреть, кто изображен на этом образке… Святыня будто стыдливо прячется в этих палатах, обитатели которых стыдятся помолиться, садясь за стол, никогда не крестятся, входя в дом… Вот новая Россия, – не Русь, а Россия!
И насколько тепло и уютно, по-родному – семейно чувствуешь себя в той русской избе, настолько холодно и казенно, будто где-то у чужих людей – в этих разубранных картинами и статуями палатах оевропеившейся России».
Владыка Никон твердо отстаивал интересы Церкви и веру нашего народа. Когда духовный писатель Е.Н. Поселянин стал сомневаться, правильно ли поступила Церковь в своем определении по факту отпадения от Церкви Льва Толстого и начал делать разного рода заявления: дескать, это великий писатель и к нему нужна особая вероучительная мерка. Тогда весьма твердо ответил ему архиепископ Никон, сказав, что никаких колебаний в отношении графа Толстого быть не может – он сам завещал не отпевать себя, не ставить над его могилой креста… Что же вы хлопочете? Он сам, добровольно отпал от Церкви. Есть письменное его заявление на этот счет, и устные указания он давал своим приближенным… Зачем же лицемерить? Архиепископ Никон еще при жизни Льва Николаевича твердо защищал Православие от его нападок.
С 24 апреля 1911 года по 8 марта 1912 года Преосвященный Никон состоял членом Совета Русского Собрания.
Он не переставал выпускать в лавре журнал «Троицкое слово». Этот замечательный журнал – его детище, его творение. В журнале, буквально в каждом номере, были статьи самого владыки Никона, постоянно обличавшие всякого рода революционных отщепенцев, которых было много в разных сословиях, в том числе и в духовном.
29 марта 1912 года Владыка был уволен по болезни от управления епархией с оставлением членом Святейшего Синода.
В 1913 году возведен в сан архиепископа.
4 апреля назначен председателем новообразованного Издательского совета при Святейшем Синоде.
В те годы Россия, помимо прочего, переживала еще и сектантскую агрессию. Повсюду возникали секты или оживлялись старые, угасшие лжеучения пашковцев, толстовцев, духоборов, молокан, хлыстов… Стали популярными спиритизм и теософия. И пред этой агрессией необходимо было отстаивать православную истину – истину не тускнеющую, истину Божию, которую русский народ носит в своем сердце. К сожалению, и в лоне самой Русской Церкви, и в кругу либеральной богоискательствующей интеллигенции появились свои лжеумствования – например, «софиология», проповедником которой был Сергей Булгаков, и другие религиозные вольнодумцы.
Одно из лжеумствований, доставивших много хлопот Православной Церкви, и в частности архиепископу Никону, – кривоверие «имябожников», вылившееся в так называемую «афонскую смуту».
В 1913 году она особенно свирепствовала на Афоне. Имябожники утверждали, что в самом имени Бога присутствует Сам Бог. Наши церковные иерархи, в их числе архиепископ Никон, и говорили, и писали против этой ереси еще до того, как смута достигла апогея. Владыка Никон наставлял: «Мы употребляем имя Бога в молитве, произносим и тогда, когда беседуем или пишем о Боге. Надо помнить еще и то, что мы – существа ограниченные, а Бог – неограничен, непостижим для нашего ума, необъятен для нашего слова. По благости Своей Он открывает Себя в слове человеческом, но всякое слово наше остается ограниченным и условным. Он же, безусловно, всесовершенен. В Его имени, в нашем слабом слове или нашем умопредставлении о Нем есть только приближение понятия о Нем к нашему уму, но не тождество не только с Самим Существом Его, но даже и с тою идеей о Боге, которая прирождена нашему духу как неотъемлемая черта образа Божия в нас самих».
В русских монастырях на Афоне вспыхнули беспорядки. На Афоне тогда спасались 1700 монахов из России. Беспорядки те превзошли всякие мыслимые размеры, и тогда Синодом на Святую Гору был отправлен член Святейшего Синода архиепископ Никон с тем, чтобы умиротворить бунтующих монахов-имябожников, откровенно терроризировавших всех, не согласных с их лжеучением. Когда архиепископ Никон прибыл туда, он увидел ужасную картину. С одной стороны, греческое церковное начальство грозило русским монастырям выселением, если беспорядки имябожников на Афоне не закончатся. С другой – никак не удавалось смирить бунтующих. Ведь на Афон проникли даже революционеры – прятались там и верховодили. Были у них типографии, в которых печатались возмутительные листовки.
Владыка Никон поначалу пробовал разубедить главарей бунтовщиков, но сделать это не удавалось. Более того, бунтовщики угрожали расправой. Имябожники вели себя на Афоне безобразно. Они угрожали Архиепископу, могли нападать с оружием. Пришлось подключить брандспойты и разогнать мятежников струями воды. Лишь после этого их собрали и вывезли с Афона. На Афон ввели войска, которые находились на вспомогательных судах. И двести матросов Русского Императорского флота выселили со Святой Горы всех бунтовавших имябожников. Их было приблизительно около тысячи. На Афоне осталось семьсот русских душ, а тысячу бунтовщиков вывезли оттуда и разместили по разным монастырям внутри России; в основном они попали на Новый Афон.
Лжеучение имябожников было опровергнуто многими Богословами, Определением Святейшего Синода Российской Церкви и двумя вселенскими патриархами.
Если бы святитель Никон не вывез тогда смутьянов, если бы он не применил этот радикальный способ, Россия лишились бы своих великих святынь на Святой Горе Афон.
В 1915 году архиепископ Никон был переизбран в Государственный Совет.
Он продолжал поддерживать монархистов: присутствовал при открытии Петроградского Совещания монархистов 21–23 ноября 1915 года, приветствовал Всероссийское монархическое совещание в Нижнем Новгороде уполномоченных правых организаций 26–29 ноября 1915 года.
Перед революцией не было, пожалуй, более ярких выступлений с церковной кафедры, чем выступления владыки Никона. Его статьи и вся его публицистическая полемика, которая выносилась на страницы «Троицкого слова», были блестящи. С его же изданий была снята духовная цензура – так ему верили. И вот в этих журналах, в частности, в «Троицком слове», он печатался каждую неделю (журнал выходил еженедельно). За год накапливался целый том, и такие тома выходили под заглавием «Дневники». Их вышло много.
6 июля 1916 года архиепископ Никон был уволен по прошению от должности председателя Издательского совета на покой. Отошел от активной деятельности и сосредоточился на служении в лавре.
В конце жизни владыка Никон издал книгу С.А. Нилуса «Близ есть, при дверех». В этой книге было показано, что сатана уже стоит на пороге, при дверях нашего жилища и вот-вот сейчас перешагнет этот порог. Так и произошло: свершилась масонская февральская демократическая революция 1917 года. Временное правительство отдало приказ уничтожить тираж этой книги, ликвидировать и другие тиражи в типографиях Свято-Троицкой лавры, тем самым засвидетельствовав истинность обличений в тех изданиях, засвидетельствовав свой страх перед истиной Христовой, засвидетельствовав еще раз свое открытое богоборчество, разоблаченное церковным словом.
В 1917 году, когда митрополита Тихона избрали Патриархом, архиепископ Никон обратился к нему с письмом, в котором просил Святейшего призвать всех православных к стоянию против красных врагов России, призвать православных стоять твердо за веру, вплоть до принятия исповеднического венца. Владыку не пугала никакая расправа, его не согнули никакие угрозы. Ведь он напрямую обращался к главе Православной Церкви, чтобы от лица Церкви дать отпор революционной черни и ее предводителям – тем видимым бесам (по определению святого Кирилла Александрийского) – в лице богоборческой власти. Это обращение твердого православного иерарха, горячего исповедника и ревнителя веры, стало основанием для будущей стойкости новомучеников и всех верных Христу и Его Церкви. И святитель Никон входит в сонм современных страдальцев как начало и опора, как краеугольный камень добродетелей новых святых.
Февральскую революцию 1917 года владыка Никон расценил как «торжество сатаны».
15 августа 1917 года в послании к Всероссийскому Церковному Собору он писал, что если не спасет Россию «особенное чудо Божия Милосердия, то она в качестве великой державы должна сойти в могилу всеобщей истории, опозоренная клеймом измены Божию призванию».
Существует интересное свидетельство философа-публициста В.В. Розанова о том, как выглядел в революционные дни святитель Никон. В своих записках Василий Васильевич признался, что всегда не любил владыку Никона за его прямоту, за его совершенное отвержение космополитической «русской» интеллигенции, за разоблачение ее ложных идеалов. И вот когда Розанов стоял на последней службе архиепископа Никона в Троицком соборе лавры, почувствовал: это какая же сила в нем – в этом слепом, невзрачном, невысоком человеке! И откуда такая гигантская, притягательная сила? Розанов сознался, что был не прав по отношению к нему: «Я называл его дуроломом, а это святой, великий человек! Ему не в чем упрекнуть себя!»
Умер архиепископ Никон 30 декабря 1918 (12 января 1919 – по новому стилю) года в Свято-Троицкой Сергиевой лавре, где и был погребен позади Свято-Духовского храма.
В разных его жизнеописаниях говорится, что скончался он мирно, своей смертью.
Но старые жители Сергиева Посада рассказывали, что смерть его была насильственной: Владыка подвергся нападению революционной черни, был жестоко изуродован и убит. Это случилось за воротами лавры. Говорили, что он был даже обезглавлен.
Как на самом деле окончилась земная жизнь угодника Божия, Бог весть. Убийство было возможно, потому что архиепископа Никона ненавидела вся большевистская свора, начиная от ее главарей. Весь сатанинский синклит врагов и мучителей России занимался тогда истреблением защитников церковных и национальных интересов русского народа.
О такой выдающейся личности как владыка Никон можно было бы говорить еще очень и очень много, а все равно достойно его смиренного величия этого не сделать. Богомольная, благочестивая Россия и сегодня чтит великого своего подвижника.
В.И. Марченко
Утешение у яслей Христовых
Слава в вышних Богу и на земли мир (Лук. 2, 14).
И послав Ирод, изби вся дети, сущия в Вифлееме и во всех пределах его (Мф.2,16).
Небесным миром и благодатною радостью наполняется сердце наше в светлый праздник Рождества Христова у священных яслей Младенца – Превечнаго Бога. В песнопениях Церкви громко звучит торжествующая песнь небожителей: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение!» Всему миру, всему человечеству возвещается радость велия: «днесь родися вам Спас, Иже есть Христос Господь во граде Давидове» (Лук. 2, 11).
Но когда мысль наша, отвлекается от яслей Христовых шумом бурного моря житейского, обращается к тому, что творится в мире в наши скорбные дни, то и сердце наше начинает смущаться, начинает вопрошать: где же возвещенный Ангелами мир, где – в человецех благоволение? Восстали царства на царства, народы на народы; миллионные войска не прерывают ужасных битв; на пространстве нескольких тысяч верст льются обильные потоки крови, не говорю уже о слезах, коими столь же обильно орошается вся земля. Где же столь вожделенный мир и благоволение?
«Да не смущается сердце ваше», глаголет Богомладенец от яслей Своих: «зрите, не ужасайтеся: подобает бо всем сим быти».
Да, подобает быти: так было и тогда, когда явился на земле Сам Он, великий Примиритель неба и земли; и тогда, едва успели Ангелы воспеть дивную песнь мира, как на земле началась неслыханная война: с одной стороны царь Ирод и весь Иерусалим, с другой – Отроча Иисус и Его телохранители – младенцы Вифлеемские. И полилась тогда кровь неповинная сих младенцев-мучеников, и церковное предание говорит, что воинами безчеловечнаго Ирода умерщвлено в Вифлееме и его окрестностях до 14.000 малюток… Видно у Господа Бога таков уж закон для земнородных: никакая радость, никакой мир не стяжавается без скорбей и страданий. И этому закону благоволил подчиниться Сам Законодатель, ради нашего спасения претерпевший все скорби человеческие. В первые же дни Своей земной жизни Он претерпел и законное обрезание, и гонение от Ирода, и благоволил восприять в соучастники Своих страданий, яко начаток от искупляемого им рода человеческого, целые сонмы невинных младенцев-мучеников, увенчав их венцами нетленной славы.
Применим же, братие, этот закон к себе и поищем в самых скорбях наших утешения себе. Великими скорбями испытуется верующая Русь в наши дни. Испытуется, яко злато в горниле, и очищается от греховности своей испытанием тяжкой войны. Сотни тысяч легло костьми и наших братий, верных сынов Отечества, и их кровь, их мученическая кончина дают дерзновение нашей матери Церкви веровать, что они, положившие душу свою во имя той любви, выше которой нет на земле, – любви к вере своей православной, к Царю, помазаннику Божию и к родному народу, родной Руси Святой, увенчаваются там на небе венцами мученическими. А если так, то не можем ли мы с тем же дерзновением смиренной веры уповать, что эти страдальцы за все, что священно и дорого для Русской православной души, выходившие на последний в их жизни подвиг с верою во Христа Спасителя, с самопреданием Его святой воле, особенно после приуготовления к мученической смерти причащением Божественных Таин Христовых (о чем свидетельствуют многие военные священники), – что они, возлетев с полей брани душами своими туда, где ликуют сонмы мучеников за Христа, где блаженствуют невинные души Вифлеемских страдальцев, не забудут пред престолом Господа, Судии Праведного, родной им Русской многоскорбной земли и будут просить ей у Господа победы и одоления на супостата, мира и благоволения Божия!..
Ирод не победил Божественного Отрочати: «воинство младенцев, по выражению святителя Филарета, не предало Вождя своего в руки врагов, но своею кровию пожертвовало за жизнь всеобщего Искупителя». И ныне, – мы веруем, мы уповаем на милость того же Победителя ада и смерти, в яслях смиренно почивающего, но в то же время адского льва и змия попирающего, что новый Ирод, беспощадно истребляющий своими подводными лодками и убийственными газами мирных жителей и путешественников, среди коих множество и женщин, и детей, и старцев, и беспомощных больных, не одолеет нас, что наше христолюбивое воинство, беззаветно душу свою полагающее, победит его и своею кровию умилостивит прогневанного грехами нашими Господа.
Видел некогда возлюбленный наперсник Христов, Евангелист Иоанн Богослов, под жертвенником Божиим души убиенных за веру, которые возопили громким голосом: «Владыка Святый и Истинный! Доколе не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» И сказано было им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их, и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число (Апок. 6, 9–11).
Невольно вспоминается это пророческое видение великого таинника Божественных откровений в глубокой скорби нашей, и если мученики за веру вопиют к праведному Судии об отмщении за кровь их, невинно пролиянную, то дерзаем думать, что и наши страдальцы воины, во имя любви душу свою положившие, не безмолвствуют пред престолом правды Божией, и, указуя на кровь свою, на истерзанныя части тела своего, а паче на великую скорбь всей верующей Руси православной, дерзают в молитве пред Господом ходатайствовать об умирении всего мира, и если не об отмщении всемирному супостату, то об усмирении и вразумлении его и об окончательной победе над ним.
Возлюбленные о Господе братия! Кто из нас с тревогою в сердце не вопрошает: когда же будет конец этой ужасной войне? – На этот вопрос отвечаем словами Божественнаго Откровения: когда дополнится число убиенных за веру и Отечество братий ваших. Великий сонм душ их с полей брани возносится к престолу Божию, как жертва любви их к родной земле; сколько еще судил Господь присоединить к нимъ – это ведает един Он, Безсмертный, в руках Коего и жизнь и смерть наша. Един Он ведает и то, когда наступит конец этой небывалой войне. Церковь ублажает Вифлеемских младенцев-страдальцев, яко мучеников за Христа; она обещает и нашим христолюбивым воинам, на брани душу свою положившим, венец мученический. А посему – никтоже да плачет о них, – их души в руце Божией. Никтоже да отчаевается за исход войны: с нами Бог! Никтоже да унывает духом: Господь призирает с высоты небесной на все наши скорби, наши немощи, наши нужды и не попустит нам искушения выше сил наших.
В светлый праздник мира и радости о Господе Спасителе нашем, нас ради от Девы родившемся, припадая к Его яслям и смиренно склоняя главу свою пред Возлежащим в них, сами себе, и воинов наших, и все судьбы нашего Отечества Христу-Богомладенцу предадим. И в этом самопредании Богу мы обретем тот мир благодатный, котораго жаждет наше многоскорбное сердце и о котором говорит единый Примиритель неба и земли Господь наш: «мир оставляю вам, мир Мой даю вам, не якоже мир дает, Аз даю вам» (Иоан. 14, 27): это – мир с Богом, мир с совестью, о котором воспели Ангелы: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение». Аминь.
Источник: Архиепископ Никон. Утешение у яслей Христовых. // Прибавления к Церковным ведомостям, издаваемым при Святейшем Правительствующем Синоде. Еженедельное издание. № 52. — 24 декабря 1916 года. — Пг.: Синодальная типография, 1916. — С. 1217-1219. Электронный источник: Слово Пастыря.
